Немцы Армавира
Шрифт:
Колонисты, в том числе и бывшие, которые составляли большинство в немецкой общине Армавира, никогда не были активными политическими игроками в российской истории. Вековая традиция изолированности колонистского быта породила особый тип отношения немцев с государством. Колонисты имели особый социальный статус, который в условиях сословного строя играл важную роль в процессе формирования их сообщества как жёстко корпоративного. Немцы в подавляющем большинстве принадлежали к западным конфессиям христианства, крайне редко принимали православие, и это также можно считать одной из причин их отстранённого отношения к политике.
Характер отношений российского, а позже и советского государства к немцам в России зависел от отношений с Германией в тот или иной промежуток времени. Пожалуй, впервые российские
Ужесточению внутриполитических действий против себя немцы неизменно отвечали волнами эмиграции. Это показательный момент. Немцы не были склонны к политическим протестам в виде восстаний, демонстраций, митингов, подпольной революционной деятельности и т.п. Это активы тех, кому уже некуда отступать. Немцы же протестовали тем, что просто собирались и уезжали. И все неприятности становились для них политикой посторонних сил, терявших своё значение и смысл, когда полосатый пограничный столб оставался за спиной.
Разумеется, не всё так просто, и нередко им было что терять, однако неслучайно немцы многими исследователями их истории признаются едва ли не самым мобильным народом. Особенно немцы в России.
Реформа немецкой колонии по Закону от 4 июля 1871 г. и закон о введении всеобщей воинской повинности в 1874 г. стали едва ли не первыми поводами для начала массовой эмиграции за пределы Российской империи. Основными местами нового поселения российских немцев стала Северная и Южная Америка. В течение 70 - 80-х гг. позапрошлого века только в США переселилось около 10 тыс. выходцев из поволжских и южнороссийских колоний. В Канаду же в течение последней трети XIX в. выехало около 75 тыс. меннонитов, 10 тыс. лютеран и католиков, более 5 тыс. представителей прочих вероисповеданий, которые составили около 40% эмигрантов-немцев на Среднем Западе. В 1870-е гг. возникают немецкие колонии также в ряде стран Южной Америки, куда выехало немало бывших колонистов.
Но иногда выехать не было возможности. Такой была ситуация в годы Первой мировой войны. Т.Н. Плохотнюк отмечает: "С начала войны русское население Северного Кавказа сохраняло индифферентное отношение к этническим немцам в регионе. Потребовались особые усилия бюрократическо-охранительного аппарата, чтобы инспирировать антинемецкую кампанию в этом регионе. ... В поступивших во второй половине октября и ноябре рапортах исправники фиксировали малейшие проявления недоброжелательности со стороны поселенцев, но они были столь незначительны, что в целом складывалась картина верноподданнического поведения немцев-колонистов. Тон донесений в Департамент общих дел МВД, составленных на основе рапортов исправников, был менее лояльным и более сдержанным... В них отмечалась сплоченность колонистов, сохранение ими своего языка, обрядов, обычаев; подчеркивалось стремление к обособленности от русских соседей, усилившееся с началом войны. Сдержанно определялось отношение немцев к войне: "открыто не выражают сочувствия своим соотечественникам"".
В армавирской газете "Отклики Кавказа" в 1914 г. описывался случай, когда несколько немецких "мальчуганов" побили сына чиновника Л., очевидно русского, без видимых причин, при этом "высказывая враждебность к русской нации". Сложно сказать, как было на самом деле, может быть, что-то и сказали. Однако каждая ли стычка подростков, в которой к тому же особенно никто не пострадал, попадает на страницы газет? В этой заметке явно прослеживается стремление издателей заострить "немецкую тему".
Впрочем, та же газета и в те же годы прямо или косвенно чаще свидетельствовала о совершенно ином отношении армавирских немцев к мировой войне. Например, трое немцев входили в состав комитета по сбору пожертвований и оказанию помощи семьям призванных на войну, при этом один из них был "товарищем председателя". Некоторые из немецких жителей Армавира жертвовали свои личные средства на различные нужды, вызванные войной. В лютеранском молитвенном доме 16 ноября 1914
Эмиграция армавирских немцев в годы гражданской войны не носила массового характера. Нам доподлинно известен лишь один случай, когда немецкая семья воспользовалась оккупацией части европейской территории России немецкими войсками и в итоге оказалась в Германии. Потом они вернулись обратно в Армавир.
Свертывание нэпа, чрезвычайные меры 1927 - 1928 г. вновь усилили эмиграционные настроения среди немцев. О сокращении численности немецкой общины Армавира во второй половине 1920-х - начале 1930-х гг. мы писали в главе 3.
Таким образом, немцам не были присущи активные формы протеста, которые носили бы политический характер. Строго говоря, мы имеем только одно свидетельство об их консолидированном выступлении в районе Армавира, и оно относится к периоду первой русской революции. И даже в этом случае речь идёт не об армавирских немцах, а предположительно о жителях колонии Фриденталь.
11 сентября 1907 г. состоялись переговоры крестьян с землевладельцами относительно урегулирования цен на землю. Переговоры происходили в экономии землевладельца Захара Щербака, на котором присутствовал подъесаул 12 Кубанского пластунского батальона Медяник. Со стороны крестьян были представители от коренных и иногородних жителей села Кубанского, хутора Ковалевского, немецкой и русской колоний, поселка Сибельда (ныне п. Красная Поляна, г. Армавир). Вот и всё.
Тем не менее, среди уроженцев Армавира немецкого происхождения, потомков Поволжских колонистов, которые чуть ли не на 90% составляли немецкую часть горожан, был один человек, чья судьба никак не укладывается в нарисованную нами выше картину аполитичности немцев. Это был Гергард Андреевич Целлер, который сделал революционную деятельность смыслом своей жизни.
Г.А. Целлер родился 14 марта 1884 г. в Армавире в семье поволжского немца столяра Гейнриха (Андреаса, Андрея) Целлера. Отец Гергарда происходил из селения Усть-Золиха Саратовской губернии. С 14 лет он ушел в город на заработки и на свою родину больше не возвращался. Сменив ряд профессий, Гейнрих Целлер остановился на столярном ремесле. В 1882 г. он обосновался в селе Армавир, где сначала трудился по специальности на строительных работах, а впоследствии устроился модельщиком на чугунолитейный завод П.Н. Лимарева, ранее принадлежавший немцам Гамму и Шмидту. В 1906 г. Гейнрих Целлер получил увечье и до самой своей смерти в 1922 г. занимался только мелкими столярными работами, в основном полировкой.
Мать Гергарда Целлера Клара (в девичестве - Гуве) была домохозяйкой и иногда в качестве поденной работы занималась шитьем. Умерла она в 1922 г., в один год со своим мужем. В тот год в Армавире умерло большое количество горожан. Много было и немцев. Причиной катастрофической смертности стал голод.
Семья Целлеров, по всей видимости, была прочно интегрирована в русскоязычную среду, некоторые признаки этого прослеживаются даже в метрических книгах лютеранской церкви Армавира. Там есть две записи о рождении младших братьев Г.А. Целлера. В них нет никакой дополнительной информации, которая отличала бы их от тысяч других записей такого рода. Однако если учесть, что немцы Армавира в досоветский период, особенно в отношении того, что касалось обрядовой стороны их жизни, были очень замкнутым сообществом, то фамилии восприемников при крещении детей в семье Целлер обращают на себя внимание. Из четырёх человек, которые выступили в качестве крёстных родителей, только один имеет немецкую фамилию. Трое других - Ильин, Глизевич и Гапани. Это может говорить о том, что семья Гейнриха и Клары Целлер имела прочные социальные связи за пределами лютеранской (немецкой) общины. О том, что Ильин, Глизевич и Гапани не были лютеранами, кроме их фамилий, косвенно говорит и тот факт, что более они никогда не упоминались в метрических книгах ни в каком качестве. В противном случае это было бы довольно странно, если учесть то обстоятельство, что метрические книги после последней записи о крещении ребёнка в семье Целлер велись ещё более 20 лет. Целлерам, даже имея хороших знакомых из числа русских или других православных людей, нужно было иметь веские основания, чтобы пригласить их в качестве восприемников.