Немцы и калмыки 1942-1945
Шрифт:
Здесь прежде всего следует упомянуть легендарно знаменитого Басана Огдонова (командира 1-го эскадрона), человека без образования, бывшего ранее простым рабочим в колхозе, который с самого начала уклонился от службы в Красной Армии и ещё до прихода немцев встал на путь вооружённой — и весьма успешной — партизанской борьбы против Советских властей. Его партизанский отряд численностью до 90 бойцов действовал в камышовых зарослях под Яшкулем.
В личном плане Огдонов был без сомнения исключительно храбрым человеком. На Украине он был обвинён в превышении полномочий по отношению к местному населению, что привело к осложнениям
Огдонов был выдвинут в офицеры по предложению Долля и его штаба. До официального утверждения офицеры-калмыки носили немецкую офицерскую форму без знаков различия. В своих подразделениях они имели полные офицерские права и обязанности.
В июле 1943 года Огдонов во главе большого калмыцкого отряда был заброшен немецкими самолётами к себе на родину, где он ещё долгие месяцы продолжал войну против Красной Армии вплоть до своей героической гибели.
(Такие операции, очевидно, проводились неоднократно. Так, согласно одному несколько загадочному сообщению от 04.04.1949 г. — об этом поведал бывший офицер Абвера, — в июне/июле 1944 года из Румынии/Цилистеа была организована операция «Солёное озеро», в процессе которой хорошо вооружённая группа калмыков численностью в 50 человек, оснащённая взрывчаткой, рациями, тяжёлым вооружением, лошадьми и мотоциклами, должна была быть десантирована в Калмыцкой степи. Об операции стало известно противнику, тем не менее, несмотря на предупреждение, она была проведена, и немцы потеряли всю группу, включая 3 «Юнкерса» с экипажами.)
Уже сама организация Калмыцкого Кавкорпуса свидетельствует о том, что это была строго организованная регулярная воинская часть.
31 августа 1943 года ККК состоял из штаба Корпуса, четырёх дивизионов, каждый из которых включал 5 эскадронов по три взвода в каждом: 1-й дивизион состоял из 1-го, 4, 7, 8 и 18 эскадронов; 2-й дивизион — из 5-го, 6, 12, 20 и 23; 3-й дивизион состоял из 3-го, 14, 17, 21 и 25; 4-й дивизион — из 2-го, 13, 19, 22, и 24. Эскадроны 9, 10, 11, 15 и 16 по данным Долля остались в Калмыцкой степи и сражались там до своего уничтожения. Каждый дивизион имел кроме того свой отдельный разведэскадрон, сформированный из наиболее опытных солдат. Обычно эскадрон состоял из 100 солдат, временами до 150 и более, разведэскадроны имели около 60 солдат.
Общее число калмыцких солдат, сражавщихся на немецкой стороне, естественно менялось, но в целом оно значительно превышало численность калмыков-солдат в Калмыцкой Кавдивизии на Советской стороне, которая насчитывала лишь при организации 2000–3000 солдат, а после тяжёлых потерь в июльских боях 1942 года на Дону их было в ней уже 2000 и временами даже 1000. До ноября 1942 года состав удалось с большими трудом увеличить до 2300 человек. В дивизию забирали уже и русских, большей частью старших возрастов.
В это же время ККК из первоначальных 1575 солдат стал за самое короткое время мощной силой.
18 апреля 1943 года он состоял в целом из 2200 солдат, 28 апреля 1943 года уже из 79 калмыцких офицеров, 353 младших офицеров и 2029 солдат (а также 2030 лошадей), 23 мая 1943 года ККК состоял из 67 офицеров-калмыков, 3165 младших офицеров и солдат (и 1941 лошадей), 6 июля 1944 года — из 147 калмыцких офицеров, 374 младших офицеров и 2917 солдат (и 4600 лошадей).
На рубеже 1944/1945 гг. в ККК числилось не менее 5000 калмыцких солдат.
Кроме того за Корпусом всегда следовало большое
6 июля 1944 года Корпус имел 2166 винтовок (1092 немецких, 1025 русских, 43 голландских), 246 пистолетов, 163 автомата (33 немецких, 135 русских), 30 легких и тяжёлых пулемётов, немного гранатомётов разного калибра и прочее военное снаряжение.
По своему характеру Калмыцкий Кавкорпус рассматривался самими солдатами-калмыками не как вспомогательное формирование для немцев, а «как самостоятельное союзное воинское формирование, как союзник Германского Рейха. У них перед глазами рядом с флагом Рейха развивается национальное знамя Калмыцкого народа.»
(«Калмыки чувствуют и считают себя союзниками Великого Германского Рейха. Они сражаются не ради денег, а ради победы Германии и с победой Германии они связывают исполнение своей национальной мечты».
«Калмык с радостью последовал призыву фюрера, чтобы сражаться на стороне Вермахта за освобождение своей Родины. Он считает себя союзником, его верность и готовность основаны на его идейных убеждениях…
Калмык-это не бывший военнопленный, его нельзя сравнивать с другими вспомогательными солдатами прочих Восточных частей.»
Из докладной о Калмыцком Корпусе для штаба группы войск Шёрнера от 10.01.1944 года.)
Калмыцкие солдаты сражаются «за национальное государство», «за новый социализм», за национальное и социальное освобождение своей Родины. Они всегда подчёркивали, что они не бывшие военнопленные, а сами, добровольно, с оружием в руках, встали на сторону немцев.
Национальный момент всегда высоко поднимался Цуглиновым, роль которого как политического вождя Калмыцкого Корпуса была тем не менее весьма спорной.
Он считался конкурентом для Калмыцкого Национального Комитета, который существовал в Берлине под руководством Шамбы Балинова, своего рода правительство в эмиграции под опёкой Имперского Министерства по делам Восточных территорий. Естественно, что это маленькое соперничество было следствием неизбежных противоречий между старыми эмигрантами и бывшими советскими гражданами. Например, Балинов, как эмигрант двадцатых годов, не нашёл большого отклика среди местного населения во время своего короткого посещения Калмыкии осенью 1942 года, (как об этом свидетельствует полковник Поздняков 10.4.1972 г.).
Большинство калмыков, естественно, было за объединение всех сил Калмыцкого народа и поэтому поддерживали усилия Балинова, направленные на устранение разногласий и создание прочного сотрудничества со своими земляками из Калмыцкого Кавкорпуса.
В этом плане, по мнению Арбакова, несколько скептичен был д-р Долль, поскольку он не хотел ставить под вопрос самостоятельность Корпуса.
В сентябре 1944 года, уже после гибели Долля, Калмыцкий Кавкорпус в политическом отношении полностью признал руководство Балинова и Калмыцкого Национального Комитета, Лукьянов был послан офицером связи в Берлин, одновременно представляя интересы Корпуса при командующем добровольческими формированиями в немецком генштабе генерале Кёстринге.