Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими
Шрифт:
3) С другой стороны, надлежит объяснить жителям и в особенности помещикам, что никакое местное начальство не вправе запрещать кому-либо принятие господствующего в империи исповедания, а изъявившим такое желание – чтобы они не ожидали по сему поводу никаких особых земных благ, а поступали бы по своему убеждению и совести. Само собою, впрочем, разумеется, что присоединенный к православию, исключаясь из числа прихожан протестантских, вместе с тем освобождается от всех лежавших на нем в отношении к протестантской церкви и духовенству повинностей, потому что, поступая в паству православную, он должен принять на себя и все обязанности в отношении к православной
4) Не принимать в деле присоединения ходатаев или поверенных, предоставляя каждому говорить и действовать непременно за себя лично.
5) Как присоединение к православию совершенно зависит от собственного желания каждого, то за сим не допускать жалоб со стороны православного духовенства на иноверцев, изъявивших желание присоединиться, но не исполнивших сего, а также и на православное духовенство под предлогом неискренности желания лица, присоединенного к православию.
6) Иметь наблюдение, чтобы в православных церквах при богослужении на языке церковнославянском, равно как и на туземных языках, не было препятствуемо присутствовать всем желающим без различия вероисповеданий.
7) Не допускать принуждений и насилия со стороны иноверцев для удержания кого-либо из тамошних жителей в иноверчестве, если он пожелает перейти к православной церкви; принявших православие ограждать от всякого преследования и притеснений, в особенности же стараться предупредить раздоры, могущие возникать иногда в подобных случаях в самых недрах семейств, коих члены принадлежат к двум различным исповеданиям; и наконец, строго наблюдать, чтобы никто из принявших православие не лишался тех прав и преимуществ, коими по состоянию своему пользовался, находясь в иноверчестве, ибо перемена вероисповедания не переменяет отношений гражданских».
В своих донесениях генерал-губернатору помещики и пасторы писали, что в движении крестьян к православию имеются все признаки назревающего мятежа, что местные власти не отвечают за сохранение спокойствия в уездах и требуют прислать войска. Но Головин на это не реагировал. 21 июля 1845 года он издал циркуляр о том, что никому нельзя мешать в переходе в православие, а перешедших нельзя преследовать. Крестьяне истолковали это как начало новой жизни и победу царя над баронами, что и позволило свершиться великому пробуждению народа.
1845 – роковой год
Началось великое движение Прибалтики, движение, которому подобных не знает история. Как писал Валуев, «движение это противоречит всему, что история представляет о религиозных переменах». За прошедшие с тех пор 150 лет не было в Латвии столь массового движения. К сожалению, не нашлось сильной «партии» – ни в царское, ни в советское время, а уж тем более при Ульманисе Первом с его проанглийской ориентацией и сегодня – при проамериканской ориентации, которая смогла бы это уникальное широкое движение масс надлежащим образом вписать в официальную историю Латвии.
Начался массовый переход в «русскую» веру. «21 апреля совершено было в соборном храме самим епископом миропомазание над десятью обратившимися; к концу апреля было миропомазано 28 человек, а в мае – 50. Богослужение на латышском языке открыто было в Покровской церкви; священником для присоединенных назначен был отец Михайлов, а клиросное чтение отправлял Давыд Баллод» [33] . Для латышской православной общины в Риге была отведена маленькая
33
Самарин Ю. Ф. Соч. Т. 10, М., 1896. С. 468.
Давыд Баллод внес наибольший вклад в дело присоединения. Он имел невероятный успех у крестьян. Небольшого роста, темноволосый, с пышной бородой, он, по словам современников, говорил уверенно, зычным голосом, и крестьяне ему доверяли. Уже в мае 1845 года он подает заявление о переводе в духовное сословие. Пасторы пытаются помешать, клевещут на него, но безуспешно. 3 августа просьбу Баллода о переводе в духовное сословие удовлетворили в Синоде. Он стал священником – первым и на долгое время единственным православным священником из латышей.
Давыд Баллод с апреля 1846 года начал службу в Ляудоне (его направили в самый дальний конец Лифляндии) и справлялся с обязанностями весьма успешно: за два года привлек в православие более 7000 лютеран, хотя действовал в условиях, которые трудно ухудшить. Церковь размещалась в казармах военного постоя. За урон, нанесенный лютеранской церкви, пасторы его прозвали чумой.
Карта Лифляндской губернии. Уезды: 1) Валкский, 2) Венденский, 3) Верросский, 4) Вольмарский, 5) Перновский, 6) Рижский, 7) Феллинский, 8) Эзельский, 9) Юрьевский (Дерптский)
До того как остзейцы изобрели эффективные средства борьбы с «бунтующими» крестьянами, в православие перешло более 100 тыс. человек. Подводя итоги 1846 года, лифляндский жандармский штаб-офицер подполковник Гильдебрант сообщает, что за 1845 и 1846 годы всего присоединились 37 279 человек и приписались для присоединения около 70 000 человек, и добавляет характеристику состояния в «бунтарском» крае: «Мнение мое относительно необоснованности опасений лифляндского дворянства, будто движение в Лифляндии крестьян к православию будет неминуемо ознаменовано возмущением и даже кровопролитием, подтверждается в полном смысле слова: ибо доселе спокойствие нигде нарушено не было» [34] .
34
ГАРФ, ф. 112, оп. 1, д. 12, ч. 3, л. 187.
Но кому же движение конверсии оказало услугу – русскому элементу в Прибалтике или немецкому? Вот слова Ю. Ф. Самарина – убедительные и очевидные любому: «Вся местная власть губернская и уездная, все начальники городской и земской полиции, и (не говоря о пасторах) все помещики происхождения немецкого, лютеранская вера почитается ими главною и господствующею» [35] .
Еще более трезвую оценку дает П. А. Валуев 3 ноября 1845 г. в докладной записке «Административные вопросы, заслуживающие особенного внимания правительства в Лифляндской губернии»:
35
Самарин Ю. Ф. Соч., т.10, 1896, с.436.