Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

фон Конрат Георг

– Хорст, – сказал я, – у меня есть для тебя целый отряд из восьмисот человек. Это пленные русские. Они на поле. Присмотри хорошенько за ними. Я не могу говорить много. Я ранен в легкое, и изо рта пошла кровь – ее вид меня добивает. Я попытаюсь попасть в головной дозор, но никак не могу связаться с ними уже несколько часов. Вы оставили какие-нибудь следы вдоль реки? Смогу я попасть на дозор по каким-то признакам?

Хорст ответил не сразу, поэтому я уже предполагал, что он может сказать.

– Это будет очень опасно. Большой риск. Отсюда и до другого моста мы уже замели следы, но большевики могут сидеть на насыпи, на берегу, и, как только ты появишься, могут спрыгнуть на твой танк. Похоже, их там сейчас

тысячи, потому что звуки тяжелой артиллерии постоянно слышны с головного дозора. Русские обнаружили и ликвидировали нашу телефонную линию, так что связи нет, естественно. Хотя им не удалось окружить нас, это ни о чем не говорит. Если бы нам не надо было держать танки на болотах, нам бы даже и пули не понадобились – размозжили бы их пехоту одним ударом пушки.

– Установи контакт с двумя другими моими танками – они на дороге, отбиваются от военных, которых послал полковник вдогонку. Сколько у вас танков? – спросил я.

– Те, которые ты оставил, и Вилли прислал утром еще три, а также два броневика, но от них здесь никакой пользы. Те пушки, которые на них, слишком слабы, чтобы пробить танк.

– Хорошо, тогда отправь их на дорогу, к моим ребятам. Им не помешает поддержка в бою с артиллерией и пехотинцами. Сейчас мы попытаемся остановить отступающих русских по главной дороге и попробуем отвлечь их. Естественно, они пойдут в контрнаступление. Но тут уж или мы их, или они нас.

Мы едва успели договорить, как два броневика покатили в направлении дороги. Я начал оставлять следы, ведущие в сторону головного дозора, буксуя на одном месте. На берегу реки это было рискованно, а на дороге – невозможно, поэтому мы и остановили свой выбор на насыпи. Я чувствовал, что боль становится все нестерпимее, и остро нуждался в повторном уколе морфия. Я сказал, чтобы танк остановили и выключили мотор на время, пока наш пулеметчик Дита вколет мне иглу. Ее острие больно вонзилось в меня – естественно, ребята не были специалистами в этой области. Услышав шум, я приказал завести машину. Доносившиеся звуки были похожи на звуки движущихся танков. Если бы мы не заглушили двигатель, то могли и не услышать ничего. А потом мы увидели, что это и в самом деле ползут танки, выстроившись по два в ряд. Они двигались по узкой полосе дороги, бегущей параллельно вдоль леса. Они находились не далее чем в километре, но пока не замечали нас, так как мы не двигались. Немедля я дал команду связному установить контакт с ними, потому что, если это были немцы, они услышат нас, так как находятся на той же волне.

– Первый, Первый, – сказал я по-немецки. – Вы из нашей второй автобазы? Если нет, я стреляю.

Ответа не последовало.

Я снова и снова пытался добиться связи до тех пор, пока последний танк не оказался на расстоянии двухсот пятидесяти метров от нас.

– Поехали, быстрее, – сказал я ребятам.

Совершенно ни к чему было позволять им отдаляться. Дита уже сел им на хвост и примкнул к колонне. Раздался первый залп, и с одним танком было покончено. Другой танк, повернув влево, на огромной скорости помчался в лес. Я услышал, как Дита выругался сквозь зубы после второго удара:

– Черт, ушел!

Но танк неожиданно начал поворачивать, и его замотало из стороны в сторону.

– Нет, не может быть! Ты ударил его вправо, и он теперь не может двигаться ровно.

Дита снова прицелился и на этот раз попал прямо в яблочко. Танк подскочил и загорелся.

Русские не понимали, что происходит. Тем не менее они продолжали двигаться, не понимая, откуда мог взяться немецкий танк. Продолжать путь по этой стороне было для них небезопасно. Я не сомневался, что у второго танка было время, перед тем как его подбили, послать сообщение, а значит, русские постараются избегать этой дороги. Однако у них было не так много запасных путей.

Мы

опять заглушили мотор и прислушались. Мы слышали грохот колес грузовиков и машин разных моделей, но танков не было. Поэтому я решил попытать счастья еще раз и все же связаться с Вилли. К полной неожиданности, Вилли ответил мне после первой попытки. Связь с ним была отличной.

– Ты в порядке, старый лис? И где же ты?

– Я только что подбил два «Т-36». Они направлялись туда, где могут находиться наши ребята.

– Эти собаки! С тех пор как ты уехал, нам пришлось тут с ними хорошо повоевать. Слава богу, что у нас достаточно боеприпасов. Они окружили нас, но у них не было танков, и они так и не смогли подступиться. Я не беспокоюсь о танковой бригаде на противоположном берегу реки – у них нет абсолютно никаких шансов перейти на эту сторону, но они обстреливают нас из винтовок пулями. Это так нелепо, ты и представить себе не можешь. Эти черти установили на дороге все оружие, какое только смогли, все, что удалось возвратить с собой с фронта, – артиллерийские пушки, гранатометы. Пехота движется тысячами. Они пытаются из последних сил спасти свои танки. Я даже видел грузовики с деревянными бортами на мосту. Чуть дальше от моста я поставил по танку с каждой стороны дороги. А четыре других танка окружила пехота; они залегли вокруг в форме полумесяца. Если дать им хоть малейший шанс, они моментально вскарабкаются на танки. Чтобы дать знать нашим военно-воздушным силам, я расстелил четыре флага по земле. И хотя сейчас они летают только над дорогой, это все равно огромная поддержка для нас. Они пока не заметили нас у реки, но каждый раз я пробую поймать связь на нашей волне – одну минуту, Георг, один как раз летит. Давай вместе попытаемся, может, на этот раз одному из нас повезет.

Мы оба стали искать связи.

– Эрих, прием. Мы на осадном поле.

Мы отчетливо услышали его ответ:

– Осадное поле. Прием. Где вы?

Пока он кружил над главной дорогой, ведя обстрел, мы передавали координаты нашего месторасположения.

– Обращаюсь к командиру самолета, – произнес я. – Мы окружены на реке. Враг занял позицию в форме полумесяца. Приблизительно пятьдесят танков загнаны на болотистую местность на той стороне реки – все они в полной боевой готовности. Другая группа, примерно в семи километрах к югу отсюда, расположена вдоль реки. Еще одна бригада русских танков тоже там, ведет сильный обстрел с обеих сторон и пока держится уверенно. Расчистите нам дорогу.

– Понял, но должен вернуться на базу.

Самолет развернулся по направлению к северу и исчез.

– Вилли, – позвал я. – Как тебе это удалось, хитрый скунс? – Но мой голос начал срываться, я закашлялся, захрипел, снова пошла кровь.

– Что с тобой, Георг? Тебя ранили?

Не имело смысла пытаться обмануть его, поэтому я приказал ему оставаться на связи до тех пор, пока не почувствую себя лучше. Как только смог, я сразу же вернулся к разговору, но теперь я говорил совсем тихо, стараясь как можно меньше дышать.

– Небольшой кусок металла застрял у меня в левом легком, но ничего страшного. Просто пора еще раз вколоть морфий.

– Ты держись там, старина, еще немного, и все закончится.

– Постараюсь. Ты оставайся на этой же частоте, а я попробую вернуться к ребятам. Может, на этот раз нам удастся остаться на связи.

Очень медленно и осторожно мы повернули обратно и поехали вдоль реки к мосту. Оказавшись на поле, мы опять были видны как на ладони с большой дороги, и, как только мы появились, большевики открыли стрельбу изо всех имевшихся у них орудий. И откуда этот чертов полковник достал столько противотанкового оружия? Ругаясь на чем свет стоит, я дал команду поворачивать назад. Пули сыпались на нас отовсюду. Стрельба не прекращалась до тех пор, пока мы не исчезли из вида.