Немеренные версты (записки комдива)
Шрифт:
Более тысячи километров от Нарева до Балтики прошел с боями Василий Стрела, возглавляя орудийный расчет. И сам он, и его товарищи не раз совершали смелые боевые подвиги.
В боях за Гданьск расчет сорокапятки Василия Стрелы уничтожил 15 пулеметных точек врага, подавил огонь трех крупнокалиберных пулеметов, минометной батареи.
Из-за высокого земляного вала, устроенного немцами на городской улице, била вражеская минометная батарея. Мины одна за другой то и дело рвались в боевых порядках стрелков.
— Выкатить орудие! — приказал старший
Подтащив сорокапятку к земляному валу, артиллеристы достали лопаты и поочередно стали рыть нишу. Двое копали, один наблюдал. В толстой земляной насыпи образовалось «окно». Установив в нише орудие, Стрела встал к панораме. Прогремело несколько выстрелов. В укрытии, откуда била немецкая батарея, взметнулись столбы взрывов. Враг был уничтожен. Вскоре наблюдатель обнаружил в стороне, в ровике, немецкую противотанковую пушку. Тремя снарядами Стрела накрыл и эту цель, расчистил путь пехоте.
В этом же номере газеты был опубликован поздравительный приказ Верховного Главнокомандующего войскам 2-го Белорусского фронта, завершившим разгром данцигской группировки немцев и овладевшим городом и крепостью Данциг (Гданьск) — важнейшим портом и военно-морской базой на Балтийском море. Особо отличившийся в этих боях 1201-й стрелковый полк нашей дивизии был удостоен почетного наименования Гданьский. Два других награждены орденом Красного Знамени.
У самого моря
После разгрома Данцигского гарнизона противника основные силы 2-го Белорусского фронта форсированным маршем двинулись в район Штеттина (Щецина). Им предстояло сражаться за Одер, принять участие в завершающей наступательной операции советских войск — Берлинской. А в это время 354-й и 193-й стрелковым дивизиям было приказано завершить ликвидацию остатков прижатой к морю вражеской группировки.
Выбитые из Гданьска, в значительной степени дезорганизованные, разрозненные группы гитлеровцев сосредоточились в Хайбуде, у самого побережья Балтики. В мирное время сюда обычно отводился на ночную стоянку городской транспорт — трамваи, троллейбусы, автобусы. Теперь многочисленные гаражи и автопарки Хайбуде стали последним прибежищем остатков фашистских войск, еще не потерявших надежды эвакуироваться морским путем в глубь Германии. В районе Хайбуде имелось также большое количество военной техники, которое немецко-фашистское командование собиралось вывезти на морских судах.
Вражеские военные корабли находились сравнительно недалеко от берега. Фашистские вояки, в основном эсэсовцы, все еще надеялись удрать восвояси и в ожидании подхода своих кораблей сопротивлялись. Бои за Хайбуде длились почти неделю. По нескольку раз в день меня вызывал к рации командарм и требовал объяснений, почему дивизия топчется на месте.
— Мне стыдно за вас со Скоробогаткиным, — говорил командарм. — Две дивизии столько времени не могут разделаться с жалкой кучкой насмерть перепуганных гитлеровцев. Позор!
Две дивизии! Но вернее было сказать — два полка. В бой за Гданьск 354-я дивизия вступила, имея не больше трети штатного состава. Примерно столько же «активных штыков» имелось и в 193-й дивизии генерал-майора К. Ф. Скоробогаткина. К тому же группа
И все же трудно было оправдаться перед командармом. Дивизия первой в армии форсировала Вислу, отличилась в боях за Старогард и Гданьск, а тут не может очистить от разбитого и действительно перепуганного насмерть противника совсем небольшой участок побережья.
Вечером 5 апреля мы договорились со Скоробогаткиным атаковать врага на узком участке объединенными силами обеих дивизий. За ночь перегруппировались, а на рассвете 6 апреля нанесли по противнику концентрированный удар. Гитлеровцы, по всей вероятности, не ожидали столь сильного натиска, стали отходить к берегу моря, затем в панике заметались по побережью. Теперь им оставалось одно из двух: либо сложить оружие и сдаться в плен, либо бесславно погибнуть. Эсэсовские офицеры все еще хорохорились, гнали солдат в бой. Но к часу дня Хайбуде было взято и дивизии вышли к морю.
Мне никогда не забыть этих радостных минут. После ожесточенного боя вдруг наступила тишина. У ног слабой волной билась о берег Балтика. Невольно подумалось: «Как долго шли к твоим берегам, суровое Балтийское море!» Перед мысленным взором прошли многие и многие бои, лица тысяч воинов, друзей, товарищей — живых и погибших. Память будто заново провела меня по фронтовым дорогам и полям Молдавии, Украины, Курщины, Орловщины, по лесам и болотам Белоруссии, по деревням, селам и городам дружественной Польши… Сколько же пройдено немеренных и несчитанных фронтовых верст! Без малого четыре года добирались сюда. Стольких людей потеряли.
Наклонившись, зачерпнул в пригоршни морской воды и с неповторимым наслаждением умылся. И вдруг увидел у самого горизонта вражеские корабли. Они на всех парах удирали подальше от Гданьского порта, теперь уже на вечные времена принадлежавшего его исконным хозяевам — полякам.
По подсчетам штабников, в боях за Хайбуде противник потерял только убитыми до семисот солдат и офицеров. Свыше тысячи гитлеровцев было взято в плен. Захвачены огромные трофеи: без малого 2,5 тысячи автомашин, 24 танка и самоходных орудия, 25 тракторов-тягачей, 256 артиллерийских орудий, 26 обычных и 10 многоствольных минометов, свыше 2 тысяч винтовок и автоматов, 3 склада с боеприпасами. Примерно столько же трофеев было захвачено и в полосе действий 193-й стрелковой дивизии. Вся эта боевая техника и военное имущество предназначались гитлеровцами для вывоза в глубь Германии.
Когда я по радио доложил командарму о захваченных трофеях, тот, чувствовалось, поверил не сразу:
— Хорошо, приеду сам посмотрю, — сказал Павел Иванович.
Не прошло и часа, как он прибыл в Хайбуде.
Остановились возле зарытых гитлеровцами в землю «фердинандов». Командарм еще раз окинул взглядом трофеи, с доброй улыбкой удовлетворенности сказал:
— Напрасно, выходит, я ругал вас, друзья. Силы у немцев тут были в самом деле значительные. Ну что ж, будем считать — задача выполнена.