Немёртвый камень

Кисель Елена Владимировна

Смущенный Нольдиус пробормотал, что он был не настолько близок с Ковальски, чтобы выражать свою скорбь так эмоционально.

— Ха! Успеешь сблизиться, когда он вернется.

Нольдиус только глаза возвел ввысь, а Хет почуял новости.

— Вернется? Ты думаешь, что он вернется? Он тебе говорил, да?

— Нет. А только… эй! Тут вообще есть те, кто верит, что он уходил навсегда?

— Но ведь там же чары… — начал кто-то.

— Так ведь это же Макс Февральски! — передразнила Мелита. — На него и Браслет Безумия

не действовал! Ну ладно. Кто не верит моей женской интуиции и верит его вроде бы как благородной лжи, а?

— Я.

Мелита обернулась, приподняв черные брови. Говорил Кристо, который был не по-своему собран и серьезен.

На ладони у Кристо лежал белый шелковый сверток, оставленный ему Максом Ковальски. Один угол свертка был отогнут, и в него виднелась сияющая червонным золотом прядь волос.

Глава 4. Последствия Ковальски

Делопроизводство точно придумал Холдон.

Проклятые бумаги. На Бестию находило чуть ли не умопомрачение, когда приходилось иметь дело с документами, и обычно она благополучно сваливала их на директора, но теперь…

На столе появилась дополнительная отметина от кинжала. Стол принял это с немым достоинством: он и так походил на славного рубаку, иссечённого множеством шрамов. Фелла давно использовала бедную мебель для выражения своих чувств.

Месяц прошел с той поры, как Макс Ковальски шагнул за дверь Кордона, а Семицветник все не мог успокоиться и слал бумаги. Следит ли кто-нибудь за тем, чтобы Ковальски не поддерживал связь с миром Целестии? Ведется ли работа со звеном, гидом которого выступал проклятый иномирец (в смысле, да-да, он герой… в общем, проклятый иномирец)? И — вот, шедевр чиновничьей мысли.

«Настоящим доводим до вашего сведения о непонятных волнениях, вспыхнувших в войсках Воздушного Ведомства, Алого Ведомства, а также Кордона, по предположениям лиц, заслуживающих доверия, связанных с отбытием во внешний мир иномирца, именовавшего себя Оплотом Одонара. В связи с отношением артефактория к волнениям и недовольству, нижайше просим задействовать артемагические ресурсы для устранения последствий Макса Февраля, пребывавшего в статусе героя Целестии, и пресечения слухов. Требуем не менее двух квалифицированных звеньев».

Бестия читала эту ахинею в четырнадцатый раз, но то ли ее ум был рассеян, то ли борзописцы Семицветника окончательно упились ирисовки. Почему лица, заслуживающие доверия, связаны чем-то с Ковальски? Какие, к Холдону, волнения в Кордоне и при чем тут артефакторий? О, а вот это совсем замечательно: устранить, значит, последствия Макса Ковальски. Его что, считают чем-то вроде мора или стихийного бедствия?

Последнее ясно, но отдает откровенной мерзостью. Артефакторий хотят задействовать в промывании мозгов кордонщикам… что с этими-то не так?

Крупный почтовый попугай нетерпеливо заорал

от окна. Проще было бы вызвать Бестию по слюдянке или хрустальному шару, но птичья почта сохранилась с незапамятных времен и использовалась, когда требовался немедленный ответ. Именно это птица и орала:

— Т-р-ребую ответа! Тр-р-ребую ответа!

Бестия прикинула сумму штрафа за уничтожение почтового посланца, поморщилась и извлекла из стола чистый лист. Писать бюрократические бумаги она ненавидела еще больше, чем их читать. Скриптора бы сюда, у парня отменный слог, но на конверте отметка о секретности…

Да ладно, проглотят, не подавятся.

«Довожу до вашего сведения, что волнения в войсках любого Ведомством — дело тех, кто руководит Ведомством. Учитывая, — как бы поофицальнее, а, к Холдону, — то, что иномирец Ковальски был редкостным хмырем, проще устранить его, чем то, что он наворотил. Ставлю в известность, что даже всем Одонаром у нас может не хватить для этого сил. Артефакты, которые вы просите использовать, на редкость опасны и могут вызвать: агрессию, апатию, чрезвычайный голод, страсть, припадки пения и, — как это по-научному? — медвежью болезнь. Настоятельно рекомендую вообразить все это в рамках военных Ведомств и отказаться от нашей помощи».

Почесала нос пером, а затылок кинжалом. Семицветник стал нервным после того случая с Сердоликовым Блоком. Судя по воплям Магистров — они всерьёз уверены, что вылазка Мечтателя за Максом — выпад в их сторону. И не сегодня-завтра Ястанир явится ниспровергать правительство. Если отказать в помощи сейчас — пожалуй, и не такое начнется.

«Два квалифицированных звена высылаю».

Нечт знает, где она их возьмет, в мирах новая вспышка активности артефактов. В крайнем случае, отправится сама.

Что же все-таки с Кордоном? Нужно связаться с Жилем Колоколом, может, его шепталы хоть что-нибудь знают…

Яркое оперение попугая замелькало за окном. Прекрасное начало утра, вернее, конец ночи, что дальше будет?

Она пинком ноги захлопнула дверь собственного кабинета.

В глухой предутренний час артефакторий исправно почивал, забросив даже ночные развлечения. Так бывало всегда, и всегда говорили, что исключением в любое время бывают три бодрствующих неадеквата: директор, Бестия, Гробовщик.

— Локсо, ты опять забыл, что нужно спать?

Деартефактор оторвался от трудов неправедных. Перед ним на столе из лунного камня лежали очередные кандидаты на отправку в Большую Комнату: гребень из турмалина, искусно выточенные деревянные ходики, серебряная ложка и несколько неожиданный в коллекции здоровенный топор в кровище.

— Нет, почему же. Я об этом не забываю ни на минуту. Если бы этим вещичкам немного меньше хотелось крови — я бы прикорнул прямо здесь и сейчас.

В доказательство из-под капюшона донесся угрожающе длинный зевок.