Немёртвый камень

Кисель Елена Владимировна

Сказал — потеряешь! Кристо опасливо протянул руку и потрогал святыню. Было дело, он касался её раньше — хорошо, Гробовщик не увидел, голову б отгрыз за такое кощунство. Она и сейчас была такой же — тепловатой, будто от чьей-то ладони. Печальной, древней и… сильной.

— Это все, о чем я хотел поговорить, — признался тот рассеянно. — Впрочем, если у тебя есть какие-то вопросы…

Кристо был слишком поражен, чтобы что-то спрашивать. Да и ещё, хлопнула дверь, и он спиной почувствовал присутствие Феллы Бестии. Почти сразу же последовал вопрос:

— Кристиан? Я думала, ты

разбираешься со второй ареной.

Кристо подскочил на месте и как-то незаметно сунул Рукоять под рубашку. На чистых инстинктах вышло.

— Я… ага, уже почти разбираюсь, — пробормотал он и быстренько выскользнул мимо Бестии из кабинета директора.

* * *

— Уверен, что это было необходимо? — спросила Фелла, когда за Кристо закрылась дверь. В вопросе чувствовалась изрядное пренебрежение. Ну да, ну да. Мальчишка прячет Рукоять под куртку от опытного артемага. Образец скрытности.

Мечтатель неопределённо повёл плечами и исторг из груди лирический вздох.

— Он и Дара должны быть защищены. Если им действительно придётся…

— Раньше ты думал, что твоих сил хватит.

— Последние вести… разубеждают меня в этом, — мягко откликнулся Экстер.

Разговор явно вёлся не впервые, а собеседники явно понимали друг друга с полуслова. Но если Мечтатель хранил спокойную какую-то обреченность — Фелле, кажется, хотелось куда-то бежать и хоть что-нибудь делать. Ну, или кого-нибудь попросту убить.

— Всё-таки мне кажется, что мы медлим, — призналась она, расхаживая по кабинету директора широкими, нервными шагами. Фелле приходилось слишком часто поворачиваться: кабинета не хватало. — Если взглянуть на то, что ты мне рассказал… итак, ты отправился искать — что мог делать Холдон после своего возрождения. Отыскал несколько складов злонамеренных артефактов — спасибо, ещё не проснувшихся, но зато неизвестно чьей руки. Сильный фон — это явно что-то вроде манёвра отвлечения. Дальше ты наткнулся на следы нескольких одинаковых обрядов по всей Целестии. С жертвоприношениями, драконьей кровью… и все в разных местах. Знаки похожи на те, которые были начертаны на щите Холдона. А сами обряды тебе незнакомы, потому что они старше нас с тобой настолько, что… погоди, а ты не пробовал спрашивать о них Лорелею? Она же всё-таки из бывших Светлоликих.

— Я спрашивал, — кротко отозвался Экстер. — Вскоре после того, как ушёл Макс. Мне как раз приблизительно удалось установить древность символов… Она дала мне ни знака, Фелла. Боюсь, ей просто было всё равно.

Бестия хмуро кивнула — ну да, проклятый Ковальски, чтоб его нечты жрали, с его последствиями…

— Дальше ты пытался вслепую остановить обряд или хотя бы замедлить его, силами Витязя — и выяснилось, что это невозможно.

— Импульс, — прошептал Экстер, сложив руки под подбородком, — нечто, что проросло в самую глубь Целестии, и его нельзя выкорчевать… не… не…

— Не вывернув всю страну наизнанку, — Фелла мрачно махнула рукой. — Я помню, ты приводил эпитет насчёт тела, в котором зреет страшная опухоль, которую нельзя иссечь, не нанеся страшного ущерба…

— Это была метафора.

— Что?

Так, ладно. Пока что ты предполагаешь, что обряд запущен таким образом, что его нельзя прервать без… последствий. Семь семериц назад ты обнаружил, что некоторые следы обряда есть и возле Кордона. Значит, что бы ни было призвано Холдоном — оно проснётся непонятно где и будет непонятно чем, но ничего хорошего ждать от этого не приходится.

— Призыв равного, Фелла. Они сказали… призыв равного.

— Они? А, оскальники. Которые куда-то подевались все до единого, так что когда ты решил спросить совета у них — спрашивать уже было не у кого. Майра тоже исчезла бесследно. По всей стране прорицатели сходят с ума, кончают жизнь самоубийством или пропадают…

Фелла постучала по переносице и добавила хмуро:

— Да ещё история с Обсидиановой пещерой. Хранилище Семицветника обчистили, у трупов выжжены глаза, а оставшийся фон — от мощной артемагии. Так что Магистры не сегодня-завтра могут заявить, что это сделал ты и просто двинуть войска на Одонар. Особенно после истории с Сердоликовым блоком. Судя по всему, их останавливает только то, что… ну да, это выльется в ещё один Альтау, только в роли Холдона окажутся войска Семицветника. На чьей вообще стороне Магистры?

Мечтатель не ответил. Он, кажется, не столько слушал Феллу, сколько рассматривал ландыши в вазе на столе — казалось, те выточены из белого камня.

— Встреч с тобой они избегают, — пробормотала Фелла. — Я пыталась, конечно… но и со мной они говорят общими фразами. Ничего невозможно уловить, и ясно только, что они обеспокоены потерей своего влияния. Слухи просачиваются… Жиль уже открыто спрашивал меня — правда ли, что Ястанир возвратился. Магистры, конечно, поработали с охраной Сердоликового блока, но нельзя же спрятать вулкашку в кошель… По крайней мере, они явятся на Боевитый День.

— Не они одни, Фелла.

Бестия наконец прекратила метаться по кабинету. Остановилась, поерошила ёжик волос. Уронила негромко:

— Говоря честно, я не понимаю, зачем сюда являться этим… Если верны твои предположения, что они обосновались в Хелденаре…

— Они явятся, Фелла. Потому что знают, что раскрыты. Потому что уверены в себе. И потому что их притягивает Одонар.

Фелла уселась на стул и придвинула его поближе к столу.

— И что же ты собираешься делать?

— После Боевитого Дня? Думаю, нам придётся… словом, я не всё рассказал тебе о своих поисках. Может быть так, что есть единственный способ узнать о том, что происходит… развеять неизвестность. Я не слишком уверен, что это именно там, и мне понадобится спутник, так что…

— Экстер.

Рука Феллы мягко легла на его ладонь.

— Ты расскажешь мне. Хорошо? Всё обязательно расскажешь. Но сейчас я имела в виду… более близкие планы.

Вечный Альтау, — подумала она, глядя как на изнурённом лице Экстера проступает слабый румянец. Три тысячелетия памяти и раскаяния. Да ещё неизвестность — которая окружает сейчас. С Холдоном легче было бы схватиться, чем с этими противниками.

Но если Сеча меня чему-то и научила — так это сражаться за то, что дорого.