Немного любви и другие обстоятельства
Шрифт:
– Дед твой хорошим был человеком, мы в согласии жизнь прожили, тяжко мне было рано остаться одной, без него. Но иногда мучительно хотелось чего-то иного, чего не бывает, наверное, в жизни.
– А у меня Машка будет, – вдруг без всякого перехода брякнула я. Видимо, чтобы развеять грусть, нахлынувшую на Груню. – Или Дашка. Я пока не решила окончательно.
– Кто у тебя будет? – озадачилась бабушка.
– Говорю же: Машка. От Серёги осталась. Но я ему, гаду, даже не скажу. Только мне теперь работать придётся. Хоть на полставки, тебе одной нас
– Господи, как это я проморгала, дура старая! – всполошилась Груня. – И что мы теперь Нине скажем? Она же нас убьёт.
Да-а, про Нину я как-то до сих пор не вспомнила. Под взглядом Нины мы обе неизменно трепетали и съёживалась.
– Не бойся, мы ей ничего не скажем. В гости она к нам заваливает редко, а по телефону ничего не видно. День рождения у неё ещё не скоро, а Новый год она с нами не празднует.
– А что, твой план не так уж плох. Вот только потом что делать будем?
– Потом как-нибудь образуется. Ты ж меня не бросишь одну с ребёнком на руках? Одной мне придется очень трудно. Может мне повезёт, и кто-нибудь возьмёт замуж…
– Как это кто-нибудь! – возмутилась бабуля. – Ты у меня вон какая красавица. И очень хороший человек к тому же. Будут у тебя и любовь, и счастье. Твоя жизнь только начинается. А Машку-Дашку мы как-нибудь на ноги поставим. Или не прокормим вдвоём?
– Ты у меня самый клёвый бабкин! – похвалила я и чмокнула её в тёплую щёку.
Я так и уснула в кухне на диванчике, Груня укрыла меня стареньким клетчатым пледом и не стала будить.
Глава третья. Возвращение блудного Гоши
Утром яркий луч из незашторенного окна защекотал мне глаза сквозь неплотно прикрытые ресницы, я попыталась отвернуться, но успела заметить, что дневное светило уже совсем высоко. Солнышко выспалось и поутру встало в прекрасном настроении, несмотря на мороз, зиму и позднее, короткое светло. До ранней темноты нужно успеть нарадоваться вдоволь, вот оно и торопится!
Закрыть глаза снова не удалось. К тому же оказалось, что сплю на кухонном диване, а значит Груня даже чаю выпить не может. Пока я окончательно сбрасывала с себя сон вместе с тёплым пледом, в дверь настойчиво позвонили. Тут я вспомнила наши с бабулей вчерашние кухонные посиделки и страшно перепугалась: неужели Нина что-то почуяла и все-таки пришла к нам с расспросами вопреки своим обычаям.
Я сунула ноги в тапки и поплелась в прихожую, где бабуля уже с кем-то негромко разговаривала. Второй голос был мужской, низкий, но какой-то надтреснутый и срывающийся. Наверняка я вся ужасно помятая и опухшая от вчерашних слёз, щедро запитых чаем. Но оставить Груню наедине с незнакомым мужчиной не могла. Она у меня такая наивная и доверчивая. И я решительно высунулась за занавеску.
Басовитый мужик был немолод и невысок ростом, негустые, но неожиданно длинные рыжеватые ресницы прикрывали светло-голубые глаза. Мужик вытаращился на меня так удивлённо и отчего-то обиженно, что Груня тут же оглянулась.
– Лика,
Так вот он какой, папаша! От неожиданности я не могла вымолвить ни слова. И Гоша, наверное, подумал, что здороваться с ним я не собираюсь. Вид у него был довольно бледный, и он так растерянно моргал своими длинными ресницами, что мне стало его ужасно жалко. Я протянула ему свою крупную ладошку и сказала, старательно изображая приветливую хозяйку:
– Что же мы тут стоим, идёмте в комнату. Георгий Иванович ведь не откажется выпить с нами чаю?
Гоша безнадёжно молчал, как самый немой мужик в мире. Вместо него ответила Груня:
– Конечно, он не откажется. Он только что с поезда, ещё не завтракал. Если честно, так я тоже ужасно хочу чаю с чем-нибудь съедобным. Так что вы посидите пока в комнате, поболтайте. А я быстро соображу завтрак.
Уж как я хочу есть, кто бы знал! Вчера ведь мы забыли поужинать. Не до того было. Нет, никогда мне не быть стройной девушкой! Не возьмут меня в модели, так и проживу всю свою нелёгкую жизнь бухгалтершей. Или ещё какой-нибудь офисной мымрой. От жалости к себе я чуть не прослезилась и сильнее захотела есть.
– Ой, Агриппина Васильевна, уж приготовь нам что-нибудь съедобного. Могу даже помочь, – предложила я.
– Нет уж, я и сама управлюсь, а ты займи гостя. Покажи фотографии что ли.
Самое увлекательное развлечение – любительские фотографии разглядывать. Бедновато у нас с фантазией, однако. Я завернулась поплотнее в свой любимый махровый халатик, широким светским жестом указала Гоше на удобные низкие кресла и произнесла приветливым, надеюсь, голосом:
– Устраивайтесь поудобнее, Георгий Иванович. Устали ведь наверняка с дороги.
Папаша робко прошлёпал к ближайшему креслу, плюхнулся в него и вжался в большую вогнутую спинку, так и не проронив ни слова. Я выудила самый большой альбом с фотографиями младше- школьных времен: я там ещё худенькая и красивая, вся в бантах и оборках. Я листала страницы и комментировала, изо всех сил поддерживая содержательную беседу:
– Это я в первый класс иду, а вот я пою в школьном хоре. А это мы с бабушкой в Ялте на каникулах. А это я на конкурсе…
Тут бабушка внесла поднос с чайными чашками и блюдом аппетитных румяных сырников. Я бросилась в кухню за чайником, прервав свою скучную бесцветную речь.
За столом беседа по-прежнему не клеилась, хотя у бабушки получалось немного лучше.
– Если бы вы нас не посетили так рано, мы с Ликой уже работали бы, хоть сегодня и суббота. Я частенько домой работу беру, да и у Лики всегда какие-то рефераты. А так у нас получился настоящий выходной, да вдобавок с гостями. Ой, совсем ведь забыла, что у нас компьютер позавчера скис. Видно вирус какой-то зацепили не ко времени.
Тут Гоша вдруг поднял голову и оживился.
– Так давайте его посмотрим. Я ведь как раз того… по компьютерному делу. Я вообще любую технику пользую.