Немного магии

Ахметова Елена

Но я уже заметила знакомый профиль в окне и проворно нырнула в кусты на противоположной стороне улицы. Фасулаки замешкался и присоединился только мгновением позже.

— Даже спрашивать не буду, где ты этому научилась, — пробормотал он, не без интереса скользнув взглядом по присобранным юбкам.

Я не стала отвечать. В самом деле, вот ещё Фасулаки я во всяких кренделях не признавалась!

— Хемайон там? — спросила я вместо этого.

Димитрис привычно сбросил сапоги, едва не потревожив кусты. Я поспешно подхватила обувь и выпрямилась

как раз вовремя, чтобы застать на его лице на редкость озадаченное выражение.

— Что там? — нетерпеливым шепотом уточнила я.

— Хемайон здесь нет, — задумчиво сказал Фасулаки, переступив с ноги на ногу. — Зато есть господин Номики Георгиадис. С чего бы вдруг, они же друг друга на дух не выносят!

— Разве? — неподдельно удивилась я.

Не то чтобы при встрече на базаре они повели себя как давние друзья, но и на заклятых врагов тоже не походили. Вот на празднике первокурсников — пожалуй, да…

Узнать бы, о чем они говорят!

Я смерила взглядом дорожку к дому и явно обделённый хозяйским вниманием палисадник. Нет, слишком рискованно — зачахшие без регулярного ухода растения не скрыли бы и кошку, не то что любопытную вольнослушательницу, подкравшуюся к окну! А больше спрятаться и негде…

Эта мысль заставила меня судорожно втянуть в себя воздух и с азартом податься вперед.

— Постой. А где карета?

— Карета? — переспросил Фасулаки и тоже сделал полшага в сторону дома, не рискуя, впрочем, вылезать из кустов.

— Карета, охрана, свита, — деловито перечислила я. — Господин Номики Георгиадис — правая рука мэра! Даже если он здесь с простым дружеским визитом — не пешком же он пришел!

Фасулаки одарил меня удивленным взглядом человека, который пешком ходил регулярно и подолгу и, пожалуй, даже находил в этом определенное удовольствие.

— Люди его статуса обязаны вести себя определенным образом, — расплывчато сформулировала я, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за полупрозрачными шторами на окне. — Просто поверь, для господина Номики Георгиадиса пересечь половину города пешком, в одиночестве, по полуденной жаре и пыли, все равно что для тебя — выйти из университета без… — я запнулась, потому что первое пришедшее на ум сравнение — без обуви — тоже осталось бы непонятым. А то и высмеянным. — Без штанов! — нашлась я и тут же по-дурацки покраснела.

Сегодня определенно был не лучший день для моего ораторского искусства. Фасулаки чуть повернул голову и так выразительно выгнул бровь — мол, что же это за мысли бродят в вашей голове, миледи? — что я с возмущенным шипением запустила в него сапогами.

Увы, только лишила саму себя удобного метательного орудия. Сапоги он поймал и откровенно развеселился, но тему, к счастью, развивать не стал, и я снова заговорила. Сперва — просто ради того, чтобы заполнить неловкое молчание, потом — снова загораясь азартом:

— А ведь это может быть еще одной уликой. Чтобы уничтожить тела в магическом огне, для начала нужно их к нему принести. Не мог же похититель просто перейти подъемный мост с огромным

продолговатым мешком на плече! Даже профессора остановили бы для досмотра. Значит, должен быть как минимум еще один потайной ход из города, ведущий к залу накопителей!

— Нет там никакого потайного хода, — спустил меня с небес на землю Фасулаки. — Я бы почувствовал.

— Должен быть, — упрямо повторила я. — Не летал же он через университетские стены!

И уж точно не перенес по воздуху правую руку мэра средь бела дня.

— Не летал, — согласился Фасулаки. — Вполне вероятно, потому что профессор Биант не имеет никакого отношения ни к похищениям девушек из города, ни к исчезновению Хемайон. Пойдем, нужно вернуться в университет, пока нас не хватились.

По всему выходило, что в его словах не просто имелось зерно истины, — он был ужасно, отвратительно прав. Мне следовало взять себя в руки, отказаться от бездоказательных обвинений в адрес королевского рекрутера, вернуться в университет и молиться, чтобы мою самовольную отлучку никто не заметил. Но…

— Слушай, — обреченно вздохнул Фасулаки и приобнял меня за плечи, разворачивая лицом к себе. — Я понимаю, ты беспокоишься за подругу. Но ее здесь нет, иначе бы я почувствовал. От того, что ты еще немного поторчишь в кустах, ничего не изменится, но если тебе так спокойней — хорошо.

От его нарочито мягкого, успокаивающего тона я почувствовала себя еще глупее. Но упрямый внутренний голосок требовал хвататься даже за самый призрачный шанс, и я кивнула, эхом повторив:

— Хорошо.

Фасулаки страдальчески заломил брови и уселся прямо там, где сидел, скрестив босые ноги, как восточный торговец. Я с завистью покосилась на его расставленные колени, но повторять позу не рискнула.

— Подождем хотя бы, пока господин Номики Георгиадис не покинет дом, — примирительно предложила я. — Скорее всего, они с профессором Биантом совершенно ни при чем, но для правой руки мэра и в самом деле странно отправляться на окраину пешком. Посмотрим, каким образом он намеревается вернуться к себе.

Фасулаки не стал спорить — молча потянул с плеч куртку и расстелил на земле. Я с облегчением уселась на краешек, незаметно разминая затекшие от долгой неподвижности ноги.

— Спасибо, — сдержанно сказала я.

Самозваный «покровитель» скользнул взглядом по моим лодыжкам, вынудив поспешно одернуть подол, и отвернулся, одарив своим исключительным вниманием разлапистую бугенвиллею. Я расправила юбки, но больше он в мою сторону не оборачивался, и я заговорила — просто чтобы заполнить слишком уж напряжённую тишину:

— Минимальное сопровождение при гостевом визите к другу — это возничий, лакей и камердинер, — перечислила я, старательно изучая собственные руки, сложенные на коленях. — Допускается приехать и без своего камердинера, но это может поставить хозяев в неудобное положение, поскольку они будут обязаны выделить личного слугу из числа домашней прислуги. Ее попросту может оказаться недостаточно.