Немного ненависти

Аберкромби Джо

Глаза Лидди стали жесткими.

– Я не смогла придумать ничего, что тут можно сделать. Может, ты бы придумал – но тебя не было.

– Но без стада все это не имеет смысла!

В его роду все разводили овец – отец, дед, прадед, прапрадед… Теперь же весь мир трещал по швам.

– Как же мы будем жить? – Его кулаки снова были стиснуты до боли. Он орал, но не мог остановиться. – Как мы будем теперь жить?!

Он увидел, что у Май дрожат губы, словно она собирается заплакать. Лидди обняла девочку одной рукой, и тогда весь

гнев вытек из него, оставив лишь холодную скорлупу отчаяния.

– Прости… – Он клялся себе никогда больше не терять терпения. Клялся, что будет жить ради них двоих, обеспечит им хорошую жизнь. И вот не прошло и нескольких часов, как он переступил порог дома, а все уже летит к чертям. – Простите меня…

Он шагнул к ним, протянул руку… потом увидел татуировки на костяшках – и отдернул ее обратно.

– У нас не было выбора, Гуннар, – сказала Лидди тихо и трезво, глядя ему прямо в глаза. – Ишер предложил нас выкупить, и нам пришлось согласиться. Я вот думаю насчет Вальбека. Говорят, в Вальбеке есть работа. На новых фабриках.

Броуд мог только смотреть на нее во все глаза. И тут, в тишине, он услышал звук копыт и повернулся к дороге.

К ним приближались трое. Не спеша, словно у них был в запасе целый день, чтобы добраться до места. Один сидел на большом гнедом коне, двое – на повозке со скрипучим колесом. Гуннар узнал того, что держал вожжи: Леннарт Селдом, младший брат мельника. Броуд всегда знал, что он трус, и в его нынешнем бегающем, косом взгляде не было ничего, что могло бы изменить это мнение.

– Это Леннарт Селдом, – пробормотал он.

– Да уж, – отозвалась Лидди. – Май, иди в дом.

– Но мам…

– В дом, я сказала.

Двух других Броуд не знал. Один, длинный и поджарый, сидел рядом с Селдомом, покачиваясь от толчков повозки, с большим арбалетом на коленях. Арбалет был не заряжен – и это неплохо, поскольку у них есть обычай слетать со стопора в самый неподходящий момент, – но даже так Броуд не видел никаких причин, зачем этому парню мог понадобиться арбалет. Это оружие для убийства людей. Или, по меньшей мере, для запуги-вания.

Вид второго, сидевшего верхом, понравился ему еще меньше. Здоровый, бородатый, с щегольским кавалерийским мечом, низко болтающимся сбоку, щегольской треугольной шляпой на голове и щегольской манерой сидеть в седле и оглядывать все вокруг так, словно все эти земли принадлежали ему.

Бородач придержал коня ближе к дому, чем делают вежливые люди, сдернул с головы треуголку и принялся скрести ногтями примятые шляпой волосы, поглядывая на Броуда в задумчивом молчании. Селдом остановил повозку позади него, между двумя большими, обросшими лишайником воротными столбами, которые вкопал еще дед Броуда на границе их земли.

– Гуннар! – проговорил он, метнув беспокойный взгляд на Лидди и тут же переведя его обратно.

– Селдом.

Лидди заправила за ухо выбившийся локон, но ветер тут же снова вытащил его оттуда

и принялся трепать по ее озабоченному лицу.

– Вернулся, значит. – Если Селдом и пытался изобразить радость, у него ничего не вышло. – Где ты раздобыл стекла?

– В Стирии.

– И как оно там было, в Стирии?

– Ничего хорошего, – ответил Броуд.

– Похоже, ты малость похудел.

Парень с арбалетом блеснул кривой усмешкой:

– Неужто раньше он был еще больше?

– Очевидно, – ответил ему бородатый, едва удостоив Броуда взглядом и вновь нахлобучивая треуголку.

– Мы там слишком мало ели и слишком много дристали, – сказал Броуд. – Думаю, дело в этом.

– Дерьмовая солдатская жизнь, – заметил бородатый. – Я Марш.

Он бросал слова резко и отрывисто, словно не особенно любил говорить и старался тратить на это как можно меньше времени.

– А я Эйбл, – представился второй. – Мы работаем на лорда Ишера.

– И что у вас за работа? – полюбопытствовал Броуд, хотя это было и так ясно из их вооружения.

– Так, то да се. Главным образом скупка собственности. Поскольку эта долина принадлежит Ишеру…

– Только не этот участок, – перебил Броуд.

Марш недовольно хмыкнул, вытянул подбородок и принялся скрести в бороде.

– Тебе здесь не прожить, Гуннар, – проговорил Селдом с вкрадчивым смешком. – Ты ведь и сам это понимаешь. Овец у тебя больше нет, пасти нечего. В оправдание Ишера могу сказать, что король задрал ему налоги по самое не могу, чтобы оплатить свои чертовы войны. Так что теперь все земли огораживают, повсеместно. Их будут обрабатывать машинами.

– Эффективность, – буркнул Марш, не поднимая головы.

Ему было откровенно плевать на происходящее. Что еще больше вывело Броуда из себя.

– Мой отец умер на этой земле, – сказал он, стараясь не повышать голос. – Сражаясь с гурками.

– Я знаю. Мой тоже, – Селдом пожал плечами. – Но что тут можно сделать?

– Ты просто делаешь то, что тебе говорят, да?

– Если не я, это будут делать другие.

– Прогресс, – буркнул Марш.

– Вот как? – Броуд, нахмурившись, обвел взглядом долину: остальные дома были подозрительно тихими. Странно, подумал он, там нет даже дыма над трубами. – Тех, остальных, вы уже всех окрутили, так, что ли? Ланта с дочерьми, и Бэрроу, и старика Неймана?

– Нейман помер. Остальные продали свою землю.

– Мы убедили их, что это наиболее разумный выбор, – добавил Эйбл, поправляя арбалет на своих коленях.

– Тогда почему моя жена до сих пор здесь?

Селдом снова бросил быстрый взгляд на Лидди и тут же отвел глаза.

– Просто хотел дать ей побольше времени… потому что мы давно знаем друг друга, и…

– Она всегда тебе нравилась. Я понимаю. Мне она самому нравится. Поэтому я и женился на ней.

– Гуннар… – В голосе Лидди прозвучала обеспокоенная, предупреждающая нота.