Немоногамия
Шрифт:
Каминский оголяет торс, ложится рядом. Приподняв мой подбородок, пристально смотрит в глаза затуманенным взглядом. От мысли, что он зол или недоволен, моё сердце едва не разрывается на кусочки.
Муж не проявляет эмоций. Задевает кончиком носа мой нос, спрашивает, хорошо ли мне. Интересно, если бы я отказалась несколькими минутами ранее, он был отступил или настоял на продолжении вечера?
Я что-то бессвязно отвечаю на вопрос и боковым зрением замечаю, как Титов поднимается на ноги и тоже снимает с себя футболку, обнажая крепкие мышцы
Начинается, начинается, — звенит в голове навязчивая мысль.
На смятые простыни падает тюбик со смазкой и презервативы. Моё волнение достигает пика. Где-то глубоко в подсознании пробуждается здравый смысл и начинает активно призывать к действиям, а именно – бежать. Сию секунду, немедленно. Мы почти дошли до грани. Один шаг — и мы провалимся, разобьёмся. И нас не станет.
— Расслабься, — произносит Ян.
Когда я хочу приподняться и набираюсь для этого сил, он обхватывает ладонью мою шею, настойчиво раздвигает языком губы и жадно целует.
Свободная половина кровати пружинит от тяжести мужского тела. И снова те самые руки принимаются ласкать мою внутреннюю сторону бедра, а губы покрывают лёгкими касаниями плечи. В какой-то момент я начинаю всерьёз путаться, кто сжимает грудь, кто целует, а кто надавливает на промежность. Ян или Вова? Вова или Ян?
От зашкаливающего тестостерона голова идёт кругом. От напора мужчин спирает дыхание и отключается разум. Я расслабляюсь и наконец сдаюсь. Ловлю себя на вполне искреннем желании как можно дольше продлить этот запретный контакт о котором никто и никогда не узнает.
— Пчёлка, будешь сверху? – интересуется Титов, щекоча горячим дыханием кожу.
Моргнув, я впиваюсь в глаза мужа. Клянусь, там на разгорающемся кострище весело пляшут черти.
— Я присоединюсь. Позже, — произносит Ян.
Послушно кивнув, сажусь на постели. Наблюдаю как Вова переворачивается на спину и проводит ладонью по твёрдому члену, который несмотря на крупное мужское телосложение всё равно кажется огромным. Титов раскатывает презерватив по всей длине, выжидающе смотрит.
Мне вдруг становится интересно: с девушкой Вовы мужчины проделывали то же самое? По похожему сценарию? У них существовали правила или ограничения? Табу? Марине понравилось?
Я оказываюсь ближе, перекидываю ногу через бедро Титова и упираюсь ладонями в его грудь. В ушах звенит, гудит и бахает. Грудная клетка часто и рвано вздёргивается. Я теряюсь от множества накативших ощущений и не могу сконцентрироваться на одном.
— Сама, — предлагает Вова.
Отрицательно мотнув головой, чувствую как сильные ладони обхватывают мои бёдра и резко тянут вниз, насаживая на член до упора.
Я вскрикиваю, мечу в Титова злобные взгляды. Знаю, что он может и умеет нежнее, но, судя по всему, слишком долго ждал этой близости, поэтому и предлагал сесть на него самостоятельно. Дай ему волю, он бы брал меня резче, быстрее и дольше. Точно не ограничившись одним
Вова сдавлено стонет и, придерживая меня за талию, толкается снова. Чаще, глубже. Его член скользит во мне без остановки. Влажный, тяжёлый и напряженный. До лёгкой будоражащей боли от которой в низ живота ударяет жаркий коктейль из похоти и развязности.
Когда я чувствую движение за спиной, то блаженно прикрываю глаза. Стоит Яну оказаться рядом, как калейдоскоп ощущений показывает новую прекрасную картинку.
Муж гладит мою грудь, сминает в ладони. Осторожно снимает с меня рубашку. Упираясь членом в спину, оттягивает соски и слегка прокручивает их подушечками пальцев.
— Так хорошо? – спрашивает он.
Одновременно со стоном удовольствия, шепчу уверенное: «Да». Оборачиваюсь, пытаюсь поймать взгляд мужа и его губы. Чувствую хаотичные поцелуи на виске и щеках. Впиваюсь пальцами в грудь Титова. От происходящего запросто можно рехнуться, сойти с ума. Двое мужчин и я. В одной постели. Боже. Это дико, грязно и безумно порочно, но раз смогла Марина, то смогу и я.
Движения Вовы становятся чуть более плавными и ритмичными. Он сжимает мою талию и легко подбрасывает вверх бёдрами.
Ян целует лопатки и ключицы, прижимая меня к себе и ощутимо дрожа от нетерпения. Анальным сексом мы занимались тысячу и один раз. Первые годы брака я категорически отказывала ему в этом, но в один момент доверилась и даже сумела поймать особый кайф.
Я слышу как Каминский открывает крышечку смазки и тут же зажмуриваюсь. Губы пересыхают, сердце ударяется между рёбер. То, что мы делали вдвоем в семейной постели – не одно и то же с тем, что произойдёт прямо сейчас.
Муж поглаживает пальцами мой анус, надавливает и проникает внутрь. Что-то шепотом произносит, успокаивает и пытается подготовить. Его слова перебивает шум работающего телевизора, который включился спустя десять минут чётко по таймеру.
Прогнувшись в спине, я встречаюсь взглядом с Титовым. Он внимательно наблюдает за моим лицом, опускается ниже. Мажет по шее, груди, животу. Запрокинув голову, приоткрывает губы.
Я вижу как нервно дёргается его кадык, а глаза прямо транслируют, что он отдал бы всё и даже больше за то, чтобы эта ночь была целиком в его распоряжении и на его правилах.
— Я войду в тебя медленно, — звучит уверенный голос Яна.
Хочу кивнуть, но в ту же секунду вместо пальцев между ягодиц упирается крупная головка. Я захлёбываюсь, задыхаюсь. Сотни мурашек покрывают обнажённое тело. Когда муж проникает глубже – ощутимое вторжение сопровождается бегущим по вискам и спине каплям пота и моим жалобным стоном. Что, если я далеко не такая смелая как Марина?
— Больно? – спрашивает Каминский.
Отрицательно мотнув головой, чувствую как во мне одновременно двигается и он, и Титов. Туго, плавно. С одинаковым ритмом. С чётким пониманием, что это что-то запредельное. Грязное, аморальное. Так быть не должно, наверное.