Немоногамия
Шрифт:
Мужские ладони всюду: на шее, груди, животе и бёдрах. Гладят, мнут, ласкают. Я снова перестаю их различать и в какой-то момент ныряю в глубокий и сладкий омут. Забываясь, ни о чем не думая и перестав корить себя за безрассудность. Уже слишком поздно.
Изображение перед глазами расплывается, в ушах грохочет пульс. Вова целует моё запястье, Ян – слизывает капельки пота со спины. Я понимаю, что совершенно не управляю собственным телом – с этим вполне справляются и без меня. В какое-то мгновение мне начинает казаться, что я не вынесу этого
Мир меркнет, уплывает. Из груди рвутся не стоны, а крики. Низ живота скручивает мощными спазмами, а ударная доза удовольствия полностью забирает все мои силы. Настолько сокрушительную не выдерживают нормальные люди. От такой можно умереть или разорвать в клочья душу.
— Охуенно, маленькая, — звенит в ушах голос Яна. — И ты охуенна.
Он подхватывает меня под грудью, держит. Двигается размашистее, быстрее. Титов не отстаёт и насаживает на себя с влажными пошлыми шлепками. Затем поднимает руку в воздух, касается моей шеи и ведёт выше. Толкается пальцем между губ и с лёгкостью проникает в рот.
Я инстинктивно втягиваю его в себя, веду кончиком языка по подушечке пальца и сосу. Вова словно оставляет послание на следующую встречу, а я снова настолько обессилена, что не могу ему оказать и дать понять, что это был наш последний раз.
Глава 30.
***
Утром меня будит звонок мобильного телефона. Я на ощупь нахожу его на тумбе и с закрытыми глазами снимаю трубку. Хриплю короткое: «Алло», мечтая поскорее промотать мучительную неделю самобичевания.
— Я обзвонила всех, кого только можно, — без умолку трещит Рина. — Мать не может, бабушка тоже, а няня взяла отпуск и укатила в гости к родственникам.
— Постой-постой. Пожалуйста, повтори ещё раз свою просьбу.
Я морщусь от яркой вспышки солнечного света, когда открываю глаза. Тру пальцами переносицу, переворачиваюсь на спину и упираю взгляд в белый потолок. Сегодня хотелось поспать как можно дольше или же не просыпаться вовсе.
— В понедельник в восемь утра мне нужно срочно явиться в суд, а детей оставить не на кого, — поясняет Рина. — Я бы хотела попросить тебя посидеть с моими мальчишками.
— Без проблем. Я посижу — не волнуйся.
Голос дрожит, ломается. Грудную клетку сплющивает тяжёлый груз вчерашней ночи из-за которого невозможно нормально ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Здорово, Маюш, — радуется сестра. — Тогда до встречи!
Рина завершает звонок, а я никак не могу заставить себя пошевелиться и убрать телефон от уха. Вчера я почти не употребляла алкоголь, поэтому вряд ли меня может мучить похмелье, но как иначе назвать то состояние в котором я пребываю? Кажется, будто я перебрала с дозой, выпила больше положенного и теперь безостановочно отбиваю неприятные симптомы, которые нападают на мой организм. Только дело
Бросив телефон на пустующую половину кровати, я снова закрываю глаза и пытаюсь провалиться в сон, но яркие вспышки воспоминаний вчерашних событий отчётливо появляются в памяти и не дают этого сделать.
Сплетённые тела, поцелуи и касания. Взгляды, похоть и взаимное удовольствие. Низ живота ощутимо сводит, соски твердеют. Я с дрожью вспоминаю как, сжав мои бёдра, кончил Титов. Как дрожали его ресницы, как манили губы. Я часто ловила себя на мысли, что хотела бы поцеловать их в ту самую минуту.
Следом тёплые густые капли обожгли ягодицы. С глухим рыком и намотав мои волосы на кулак, поймал волну удовольствия и Ян.
Дальнейшие события развивались, словно в тумане. Я ушла в душ, где пыталась прийти в себя и переварить случившееся, а по факту пялилась в одну точку на стене или смотрела как быстрые змейки воды стекают по плитке.
Понятия не имею, сколько времени провела в таком состоянии, но вскоре ко мне присоединился и Каминский.
Он молча вошёл в кабинку, не спрашивая разрешения. Подхватил меня на руки, сжал ладонями ягодицы. Я, так же не роняя ни слова, обвила ногами его бёдра, прижатая к стеклянной стене, и почувствовала грубое вторжение члена.
Трахал Ян сумасшедше-быстро и даже дико, стиснув челюсти и ни на секунду не отводя взгляда от моего лица. Делая мне больно и пытаясь оставить право последнего и сильного самца за собой. Заботясь только о своём удовольствии, хотя мне было и не надо. После двух сокрушительных оргазмов я вряд ли смогла бы получить его в третий раз.
Уснула я моментально — как только голова коснулась подушки. Казалось, что организм решил меня пощадить и защитить, просто выключившись в самый удачный момент.
Я не видела красочных и ярких снов, не испытывала тревог или переживаний, а словно провалилась в глухую чёрную бездну и провела там следующие восемь часов.
Шум шагов в противоположном углу спальни прерывает мои воспоминания и вынуждает открыть глаза. Я вижу Яна, выходящего из ванной. Красивого, голого и всё ещё сонного. Стараясь не думать о том, что, возможно, это потому, что он не спал ночью, я блуждаю взглядом по его телу: плечах, животу и паху и в очередной раз отмечаю насколько хорошо он сложен.
— Доброе утро, — первым произносит Ян. — Выспалась?
Утвердительно кивнув, я ложусь перпендикулярно кровати, пытаясь подобрать удобную позу.
— Иван разбудил всех ещё в семь утра, — поясняет Каминский, облачаясь в бельё и штаны. — Сказал, что за завтраком нас ждёт шведский стол, а затем напомнил о том, что ровно в девять начнётся подготовка к занятию вейкбордингом и серфингом.
Каминский подходит к кровати, присаживается на корточки и смотрит в мои глаза. Пульс тут же разгоняется до максимальной скорости, а жар опаляет тело и концентрируется внизу живота.