Немой 3: охота на кощея
Шрифт:
Бля! А они-то что здесь делают?!
Хан поднял кверху руки и громко затянул песню на непонятном языке, а Серах выхватила из-за спины бубен и принялась ритмично колотить в него.
Растерянные звери заметались по берегу, не решаясь напасть на хазар.
Ещё колдуны?! Что за день-то сегодня?!
Рокот бубна в лесу стал громче, неистовее.
Звери подступали к хазарам.
Рука Серах мелькала, словно белое птичье крыло, колотя по высушенной коже.
— Убей! —
— Соловей! — крикнул я. — Сможешь достать этого гада?!
Я махнул рукой в сторону леса, откуда доносился бубен Барджиля.
Соловей рукавом размазал по лицу кровь. Прислушался и кивнул:
— Сейчас попробую, Немой!
Он развернулся лицом к лесу, сунул два пальца в рои и надул щёки.
Я ничего не услышал. Только уши заложило от воздушной волны, да плотный поток воздуха толкнул меня в сторону и чуть не сбил с ног.
В лесу затрещали деревья. Высоченные сосны, выворачиваясь с корнями, падали друг на друга.
Соловей бил наверняка!
Бубен Барджиля смолк. Совсем рядом я услышал крик боли и ненависти.
Я развернулся и бросился на голос Барджиля.
Упругая ветка больно хлестнула меня по лицу. Я пригнулся, выставил вперёд руку, всматриваясь в лесную чащу.
Бубен снова ударил, где-то слева. Я повернулся и побежал туда.
Вот ты где, гад!
Шаман лежал на земле. Толстый ствол упавшего дерева придавил ему ноги и раздробил кости. Это была ловушка, из которой не выбраться.
Как он только сознание не потерял от боли?!
Лицо Барджиля было бледным, по щекам катились крупные капли пота. Губы кривились, шепча проклятия. Но левая рука упрямо сжимала бубен.
— Хватит! — крикнул я ему. — Остановись! Это же люди!
— Нет никаких людей! — хрипло ответил мне шаман. — Есть только боги и духи. А вы — звери! Трусливые звери, и больше ничего! Сейчас придёт кощей и заберёт вас всех в логово страха!
— Ты видел кощея?
Левой рукой я вцепился в ворот шамана и тряхнул его. Барджиль вскрикнул от боли.
— Где ты его видел?!
— Отпусти меня! — с неожиданной силой рявкнул шаман.
Я выпустил плотную ткань и отступил на шаг.
— Это Тенгри, — прошептал шаман, падая на мягкий лесной мох. — Он всё знал. Он сказал — делай, что хочешь, Барджиль! А я не понял! Боги всегда выигрывают.
Левая рука шамана, похожая на бледного паука снова вцепилась в бубен.
— Убей! — зарычал внутри меня демон злобы.
Я коротко замахнулся мечом и всадил остриё прямо в грудь шамана. В сердце.
Глаза Барджиля закатились, он судорожно вздохнул и обмяк.
Выдернув меч из тела, я развернулся и побежал обратно к реке. Оттуда слышались человеческие крики
Глава 35: Торжество кощея
По обоим берегам Змеюки валялись голые люди. Все они были без сознания. Несколько человек, безвольно вытянувшись, медленно уплывали вниз по течению. Это в ноябре, бля!
Видимо, со смертью шамана его поганое колдовство перестало действовать. Звери превратились обратно в людей, вот только сознание к ним не вернулось.
Ничего не понимающие хазары продолжали стрелять, гортанно крича. Соловей свистом останавливал стрелы, не позволяя им долететь до беззащитных тел. Божен со своего берега прикрывал перекидышей молитвенным щитом. Ударяясь в него, часть стрел вспыхивала и сгорала в воздухе.
Дух земли, не обращая внимания на стрельбу, всё так же шарил руками по дну реки в поисках князя Всеволода.
Да песдец князю! Утонул на хер! Столько времени под водой только русалка и просидит!
Горло снова сдавила костлявая рука обиды.
Ну, Сытин! На кой хер он всё это затеял?!
Сытин, стоя по пояс в холодной воде, тащил к берегу голого человека с безвольно запрокинутой головой.
— Дух! — заорал я. — Людей вытаскивай! Помёрзнут на хер!
Дух земли легко подхватил длинными руками сразу три тела, вытащил их на берег и положил на траву.
Их лица посинели, руки и ноги были белыми, словно вся кровь отлила от кожи куда-то вглубь тела.
Понятное дело — столько времени в холодной воде проплавать!
— Прошка! Джанибек! Разводите огонь!
Хан Оюз на своём берегу замахал руками на воинов, приказывая прекратить стрельбу. Стрелы перестали свистеть в воздухе. И то хорошо!
Убедившись, что хазары больше не стреляют, я махнул рукой Соловью.
— Помоги!
Мы ухватили за руки и за ноги женщину, лежавшую у самого края воды, и понесли её к тому месту, где дружинники разводили костёр.
Внезапно руки женщины напряглись. Она открыла глаза, увидела меня и завизжала, вырываясь.
Я с трудом удержал её.
— Тихо! Тихо, бля! Никто тебе плохого не сделает!
Женщина на мгновение затихла. Но потом поняла, что её голую тащат неизвестно куда двое мужиков. Она заорала ещё сильнее, вырвалась. Упала на траву и скорчилась, прикрываясь руками.
Соловей попытался подхватить её. Женщина с визгом ударила разбойника скрюченными пальцами по лицу.
— Да, бля!
Соловей отскочил, держась за щёку.
— Ипанулась, что ли?
— Отстань от неё! — махнул я. — Жить захочет — сообразит!
Женщина глядела на нас, словно затравленное животное.