Немой Голос
Шрифт:
Прошло уже две недели после их прибытия в госпиталь. Ее товарищи описывали его как какой-то огромный особняк посреди леса: высокие и широкие окна, колонны на входе, чугунные лестницы и деревянные полы, укрытые дорожками. Их разместили в одной из множества палат – переделанной жилой комнате, которую уставили койками. Им не разрешалось выходить за пределы дома, лишь выходить на балкон. С него, как говорили товарищи, открывался вид на лес, петляющую между деревьев дорогу и где-то вдалеке виднелась небольшая часовня. Более того, им запрещалось общаться
Раз в день из их палаты забирали несколько человек – обратно они уже не возвращались. Как сказал унтер-офицер, их отправляли на реабилитацию, а затем в учебку. Каждый раз таких людей провожали с почестями и завистью, всем хотелось поскорее бы отсюда выйти на своих ногах. Но не все были готовы отправиться на фронт, ходили слухи, что несколько человек планировали сбежать.
– Не знаю как вы, - неожиданно заговорщицким тоном прошептал молодой парень без ноги, - А я думаю, что надо делать ноги, как они их починят, разумеется.
– А куда бежать-то? – хмыкнул низенький мужичок, покачивая головой, - Мы в самом сердце Астории, а на дорогах то и дело можно нарваться на патруль. Они долго разбираться не будут – пристрелят на месте же.
– Ну, можно добраться до западной границы, а там и до Ейсенрейха, - не унимался парень.
– И кому ты там нужен будешь?
– Да уж найдется, чай, работенка и для меня.
– Не выпустят тебя отсюда, - вступила в разговор Лаура, - Если уж они нас так стерегут, то точно не дадут тебе уйти. Особенно с таким протезом.
– Забыл незрячую спросить! – съязвил тот, - Много ты об этом месте знаешь!
Медичка пожала плечами и отвернулась, показывая, что разговор закончен. Остальные тоже как-то замолчали.
Через три дня наконец-то настал и ее черед. Двери палаты распахнулись с характерным звуком и сухой мужской голос произнес:
– Лаура фон Шлейц, на выход с вещами!
– Да-да, сейчас, - девушка начала суетливо начала собирать свой небогатый скарб.
Когда она была готова, к ней подошел мужчина, взял за руку и повел за собой. Она немного смутилась, так как ее ладони предательски вспотели, выдавая ее перевозбуждение. Сердце Лауры билось с невероятной скоростью – в конце тоннеля, по которому она шла эти пару месяцев, наконец-то забрезжил свет, пока что только в фигуральном смысле. Но она уверенно шагала вперед, зная, что там ее ждет спасение.
Они прошли по длинному коридору до лифта, спустились на несколько этажей вниз, а когда, наконец, створки кабины раздвинулись перед ними, то в нос ударил до ужаса знакомый запах формалина, крови, пота и гноя. На мгновение она замешкалась, такой «аромат» не предвещал ничего хорошего. Однако, как еще должно было здесь пахнуть, розами?
Мужчина подтолкнул ее вперед, перехватил инициативу и увлек за собой дальше во тьму.
– Сейчас, еще не долго, - приговаривал он, - Почти пришли.
Скрипнула дверь – они дошли до операционной.
–
– Спасибо, - только и смогла выдавить из себя Лаура, принимая из рук ассистента халат. – Мне совсем раздеваться? Где я могу это сделать?
– Ганс, проведи барышню за ширму, будь добр.
– Будет сделано, господин доктор, - его рука опять увлекла медичку, - Как будете готовы – дайте знать, я к вам подойду.
Лауре было очень страшно переодеваться. Казалось, в окружающей тьме скрывались глаза, норовящие подсмотреть. Ведь никогда нельзя знать точно, не пялиться сейчас на нее кто-нибудь или нет. Взять, к примеру, этого самого Ганса. Куда он ее отвел? Есть ли тут ширма или они на пару с доктором наслаждаются зрелищем? Лишившись возможности видеть – она часто ощущала себя буквально голой перед целым миром.
Наконец, она закончила, неуверенно позвала Ганса, который провел ее к операционному столу. Девушку посадили в подобие кресла с кожаной обивкой и почти мгновенно надежно приковали ее руки и ноги.
– А это зачем? – наивно поинтересовалась та.
– Хлороформировать нельзя, - ничуть не изменившимся голосом ответил ей доктор, - Придется потерпеть, но уверяю, оно того точно стоит!
– Как скажете, доктор, - сглотнула Лаура. Заявление Фридриха не предвещало ничего хорошего. Из маленького комка под солнечным сплетением начал распространяться страх, пуская по всему телу свои невидимые нити и захватывая все в свою паучью сеть. Клацнула еще одна защелка, намертво закрепившая голову в запрокинутом положении. После этого кто-то вставил ей в рот кляп напоминающий деревянную палку.
– Распахните пошире глаза, будьте любезны, - чуть ли не с нежностью попросил ее хирург, - Мне нужно их удалить.
Девушка даже не успела понять сказанного или испугаться, как острая, сверлящая, огненная боль в левом глазу заставила ее замычать как дикое раненное животное, лишенное права кричать, и вцепиться в поручни, царапая ногтями кожаную обивку. После этого боль вонзилась в левый глаз, буквально сводя молодую девушку с ума. Если бы не защелки, удерживающие Лауру, и не кляп, она бы уже каталась по полу, истошно извергая все известные ей проклятия. Но она была обездвижена, скована по рукам и ногам, рот ее был заткнут, а по щекам ее текли слезы вместе с кровью. Пока что, она могла плакать. Пока что у нее были на это силы.
Окончательно потеряв счет времени, Лаура не знала сколько длилась эта операция: миг, час или несколько дней – она обезумела от боли и страха, захлебнувшись в слезах и беззвучном крике. Обессилев, она обмякла в кресле, позволив творить с собой все, что только могло прийти на ум злому гению в лице хирурга.
– Вот и все, сейчас я подключу имплант к твоей нервной системе, - наконец сказал доктор, явно довольный своей работой, - Это будет больно, но надо проверить, годишься ли ты для него.