Немой набат. 2018-2020
Шрифт:
– Я заметил, всё, о чём бы здесь ни говорили, вы упаковываете в политическую обёртку. Занимаетесь политикой?
– Вовсе нет, я предприниматель, меня больше интересует экономика. Но осознаю, что в нашем отечестве она стала заложницей политики. Вот мы любим сравнивать Америку и Россию. А знаете, в чём различие?
– Да их мильон! – экспансивно воскликнула Ряжская.
– Я имею в виду экономику и политику. Так вот, в США у кого ресурсы – природные, промышленные и прочие, – у того и власть. В России, наоборот, – у кого власть, у того и ресурсы.
– Да-а, далече вы уехали от искусства, – процедил Аркадий.
– Я лишь
Вера от восхищения едва сдержала одобрительную улыбку, а Подлевский, снова упуская инициативу, резво перекинулся на другую тему:
– По поводу садовника вы хорошо сказали. Но ведь это имеет значение не только в искусстве. Вот прошла очень мощная акция по части социальных лифтов – «Новые лидеры». Слышали, наверное. Десятки тысяч перспективных управленцев приняли участие. И лучших будут выращивать опытные садовники. Целая эпопея!
– О-о-о! Не эпопея, а опупея! – охнул Простов, взмахнув рукой.
– Что вас не устраивает? Опять недовольны? – раздражённо откликнулся Подлевский.
Эту тему лучше не бередить, – тяжело вздохнул Пётр Демидыч. – Всё уже давным-давно обговорено.
– Что обговорено?
– Ну объясни ему, Власыч. У меня сил нету про эту кириенковскую авантюру талдычить.
– Понимаете ли, – начал Виктор в настороженной тишине. – Растить новых лидеров – идея замечательная. Но позвольте спросить: кому поручена роль садовников? Грефу, Кудрину, Мау, иначе говоря, записным либералам, ведущим родословную от Гайдара. Неужели вы думаете, что этот либеральный заградотряд пропустит в свою среду хотя бы одного руководителя, не разделяющего их взгляды? Речь просто идёт о подготовке сменщиков по лекалам Чубайса. Для этих рукопожатных попаданцев в элиту уже и прейскурант должностей готов. А Кириенко, придумавший этот фокус, считает, будто всех обхитрил. Один дефолт он в конце прошлого века устроил, теперь, выращивая новое либеральное поголовье управленцев, готовит почву для другого дефолта.
– Видимо, Чубайс вам совсем уж не по нраву.
– Что вы! Чубайс – находка для сочинителя детективов. Не жизнь, а авантюрный роман. Инфернальная личность.
«Хватит! Второй раунд закончен нокдауном, – подумала Ряжская. – Пожалуй, третий-то и не понадобится. Виктор победил вчистую. Да, пора закруглять эти дебаты». Она в очередной раз наполнила свою рюмку водкой и громко, укоризненно сказала, обращаясь к Донцову:
– Вот что, Виктор, тебя хлебом не корми, а дай порассуждать. Ты же у нас философ на завалинке. Всех забил! Слова сказать не даёшь. Давайте-ка, люди добрые, подымем тост, который у нас с Дмитрием обязательный. – И набрав в грудь воздуха, громко выдохнула: – За Россию!
Когда табельное торжество подошло к концу и был выпит чай с пирожными – большое блюдо с набором миниатюрных наполеонов, картошек, эклеров, которые когда-то были полновесными, о чём не преминул напомнить Пётр Демидович, – первыми поднялись Простов и Донцов. Хозяева вышли в прихожую проводить их, и Виктор с душевным трепетом впервые пожал протянутую Верой руку, глянув ей в глаза. Возможно, ему показалось, но их рукопожатие на осколок секунды длилось дольше дежурного, и как бы оправдывая эту заминку, сказал:
– У
– Обязательно! Будьте спокойны, – улыбнулась она. И эти неформальности – «шепните», «будьте спокойны», стали для Виктора добрым предвестием.
– Ну что? – с подтекстом спросил его Простов, когда они поднялись в его квартиру.
– Что что? – словно не понял Донцов.
– Не придуривайся, всё ты понимаешь, – хрипло хохотнул Простов. – Разглядел Веру? Это тебе не датская русалочка в хиджабе. Точно было сказано: чистый бриллиант! Жаль, супруга моя сейчас в больнице подлечивается, она бы тебе про Веру Богодухову мно-ого доброго сказала.
Размягчённый происшедшим, бесконечно благодарный Простову, Виктор обнял старика за плечи:
– Спасибо, Пётр Демидыч, от всего сердца. Давно хотел с Верой познакомиться, да подходов найти не мог.
– Погоди-погоди, – отстранился Простов. – Ты что же, её раньше знал?
– Не знал, но видел. И мечтал о встрече.
– И ничего мне не сказал? Я тебя в дом Богодуховых звал, а ты мне: «Зачем я там нужен?» Ну, Донцов! Я давно понял, мужик ты крепкий. А выходит, кремень. – Дружески похлопал Виктора по плечу. – Такой ей и нужен. Но ответь по правде: намерения серьёзные?
– Хоть завтра под венец. Но под венцом ликуют вдвоём. Петр Демидыч ответил не раздумывая:
– Ты этого фасонистого обалдуя в ботинках-зеркалах обыграл с крупным счётом и всухую. Чтобы скабрезно не выражаться, я таких называю унитазом без слива. Этот – до краёв полон. Липкий малый. Всё-таки невозможный народ, эти либералы. А он на неё тоже нацелился. Катерина нам по дружбе говорила: юбилей ради него затеяла, пора, мол, дочери определяться, к тридцати катит. Я его раньше не видел, но сегодня он себя объявил: антинаш, тут и говорить нечего. Зная Веру, голову наотрез: не её романа, душа у неё свободна, от тебя будет много зависеть. Я, конечно, с Катериной агентурную работу проведу. В общем, диспозиция ясна. Ты уж извини старика, но с учётом литража белокапельной выпивки могу себе позволить панибратство. Тем более, ментально я застрял в прошлом веке.
И троекратно облобызал Виктора.
Спускаясь на лифте, Донцов позвонил Ряжской:
– Жду в машине.
Они втроём затолкались на заднее сиденье «мерседеса», и взбудораженная Нина заверещала:
– Победа нокаутом! Я ж видела, когда ты говорил, она с тебя глаз не сводила. А я? Всё делала, как ты наставлял?
– Чётко сработала, до деталей. Но теперь самое сложное предстоит.
– Да чего сложного-то? У него что – пять тузов в колоде? Я с Катериной поработаю, и хоть сватов засылай. Отошьём мы этого Подлевского, ты его дураком выставил, он на запятках оказался.
Дмитрий с сомнением покачал головой.
– После застолья у тебя лёгкость мыслей необыкновенная. Вопрос не в том, чтоб его отшить. Я глядел внимательно, у Веры к нему интереса нет. Но это же Подлевский! Токсичная фамилия. Даже Катерина её впервые слышит, откуда ей знать, что отец этого ухажёра вынудил Серёгу из окна выкинуться?
– Не знает и знать не будет. Ты, что ль, скажешь? – продолжала хорохориться Нина.
Но Донцова опасения Шубина резанули. Интуитивно он осознал, что жуткая опасность может угрожать Вере. Каким образом? – об этом он в сей миг не думал. Радость сегодняшней встречи испарилась, он строго сказал Ряжской: