Ненасытность
Шрифт:
Он лихорадочно пытался направить ее мысли в другое русло, рассказывал ей о том, что ожидает ее в больнице, как она отдохнет там, какой за ней там будет уход, сказал, что ей нечего опасаться, он будет постоянно следить за ней.
Сознание ее превратилось в сплошную круговерть боли.
— Не покидайте меня! — прошептала она. — Я так боюсь, будьте рядом со мной!
Ей показалось, что он ответил ей: «Я не покину тебя!» Но она могла принять желаемое за действительное.
Темнота сгущалась, свет
Кристоффер в бессилии закрыл глаза. Он понимал, что жизнь ее висит на волоске.
— Господи, — почти беззвучно прошептал он. — Если ты понимаешь, что такое справедливость, дай этой бедной женщине пожить еще немного! Пожить для себя, а не для других. Она не заслужила того, чтобы вот так умереть, не вкусив ничего от жизни.
В этом Кристоффер был не прав. В последние несколько часов Марит переживала нечто такое, в чем судьба ей до этого отказывала: общность с другим человеком. Она чувствовала заботу о себе, дружелюбие. Ее бессильная рука по-прежнему покоилась в его руке, и это давало ей ощущение надежности.
3
В предрассветных сумерках, насквозь продрогшие, они прибыли в больницу. Было около семи часов, больница просыпалась. В коридорах и в приемном отделении еще горел свет.
Эта больница, подобно всем остальным, состояла из нескольких корпусов, чтобы в случае эпидемии предотвратить распространение инфекции. Главный корпус был более просторным, чем остальные, хотя и представлял собой одноэтажное здание.
Кристоффер направился прямо в приемное отделение и без всяких предисловий попросил, чтобы привели в порядок операционную.
К нему подбежал, в халате нараспашку, коллега, говоря на ходу:
— Слава Богу, Кристоффер, что ты здесь! Без тебя тут был настоящий хаос.
— Да, но сейчас не время…
— Главный врач заболел гриппом, так что тебе немедленно придется сделать больному операцию!
Отсутствие главного врача означало, что Кристоффер остался в больнице единственным хирургом.
— Это придется отложить, поскольку только что поступившая женщина нуждается в немедленной помощи.
При этом он посмотрел на носилки, на которых без сознания лежала Марит из Свельтена.
— Но ты же не знаешь, о ком идет речь, — понизив голос, сказал коллега.
К ним подошел человек. Отец Лизы-Мереты, советник Густавсен.
Лиза-Мерета? О, Господи, ведь это же не она…
Да, речь шла не о ней. Но если бы даже речь шла о ней, Кристоффер, несмотря на свои отношения с Лизой-Меретой, все-таки сначала помог бы Марит из Свельтена. Потому что она была при смерти.
— Слава Богу, что ты приехал, Кристоффер, — сказал советник, лицо которого пылало от волнения. — Мой сын Бернт…
Будущий тесть Кристоффера закрыл руками лицо, но тут же собрался с мыслями и сказал:
— Ты должен немедленно прооперировать Бернта. Сейчас же!
Из комнаты для посетителей вышла Лиза-Мерета.
— Кристоффер, любимый… Сделай все, что в твоих силах!
Крепко обняв ее, он спросил:
— Что же случилось с Бернтом? Он хорошо знал своего будущего шурина, но не мог сказать, что между ними было много общего. Отец ответил за нее:
— Он врезался в стену на автомобиле.
— На автомобиле?
В те времена это было необычное средство передвижения. Считанные люди в Норвегии имели автомобили.
— Да, он одолжил его у своего приятеля. И вот с ним случилась беда! Несчастный мальчик! Обе ноги… Мы прибыли с ним сюда четверть часа назад.
Глубоко вздохнув, Кристоффер сказал:
— Я немедленно осмотрю Бернта. Но сначала я должен сделать другую операцию. Вот этой женщине.
— Кто она такая? — бесцеремонно произнес советник, бросая одновременно с дочерью агрессивный взгляд на носилки.
— Молодая женщина с одного хутора. Я вернулся в больницу до назначенного срока, чтобы прооперировать ее. Теперь дорога каждая минута. Сестра, дайте распоряжение о подготовке к операции на слепой кишке! Позовите персонал из операционной!
Медсестра заколебалась.
— Все и так готово к операции. Персонал готов приступить к операции. Мы ждали, что Вы приедете чуть позже и прооперируете Бернта Густавсена. Но к счастью вы уже здесь, доктор!
— Дайте персоналу распоряжение приготовиться сначала к операции на слепой кишке!
Медсестра ушла. Лиза-Мерета окинула Марит критическим взором.
— Но это же просто скелет! Разве может быть такой девушка с хутора?
Кристоффер стиснул зубы. Он уже начал переодеваться.
Советник подошел к нему почти вплотную и негромко произнес:
— Ты получишь дополнительно пять тысяч, если сначала займешься Бернтом.
— Советник Густавсен, я сказал, что немедленно осмотрю его. И если я решу оперировать его первым, то сделаю это не ради денег, а из-за его критического состояния.
Он сам заметил, каким холодом веяло от его слов.
— Пойдемте, — добавил он, — я осмотрю его!
Бернт Густавсен был, бесспорно, в плачевном состоянии, с несколькими переломами на обеих ногах. Вне всякого сомнения, ему необходима была быстрая операция.
Об этом Кристоффер сказал Лизе-Мерете и ее отцу.
— Но в данный момент жизнь его не в опасности. Чего нельзя сказать о Марит из Свельтена. Поэтому я займусь сначала ею. Бернт же получил дозу морфия и теперь спит.