Ненавидеть нельзя любить
Шрифт:
– Завидую я тебе, Русанова, ешь, что хочешь, и совсем не толстеешь.
– Ага, я сама не нарадуюсь! – Ольга потянулась к миске с салатом. – Но это, судя по всему, наследственность. У меня и мама с папой сухощавые, и Маргарита до сих пор фигуру блюдет.
– А я лишний кусок хлеба считаю. Да и Антошка с Аленкой в меня, стоит им съесть сладкую булочку или пирожок, все на щеках читается, – посетовала Наталья.
Ольга радовалась, что подруга немного расслабилась – о детях они могли рассказывать друг
– Пойду приготовлю чай!
Ольга поднялась из-за стола.
– Мне зеленый.
Наталья начала собирать со стола грязную посуду.
– Да сиди ты спокойно, я потом уберу, чайник поставлю только, – попыталась остановить ее Ольга.
– Нет, мне нужно что-нибудь делать, а то я снова начинаю думать об этих пьяных уродах, – Наталья встала к мойке. – Представляешь, я так готовилась к встрече этого Демина. Целыми днями вспоминала прошлое, настроилась на дружелюбный лад, даже на Иванова стала смотреть иначе, думаю, может, и не такая уж он сволочь позорная, может, сумеем по-хорошему расстаться и на расстоянии заживем мирно.
Ольга внимательно слушала подругу.
– Поезд пришел в час ночи, – продолжала Наталья, когда они сели пить чай. – В два Демин был у нас. – Я встречаю его, как положено: стол накрыла, наготовила разных разностей, угощаю. Эти уроды пропьянствовали всю ночь! Пошла после бессонной ночи на работу разбитая, промучилась там весь день, возвращаюсь домой вечером, опять с полными сумками, а они сидят в кухне, продолжают, значит, застолье и обсуждают меня. Гость наш, видимо, выслушав жалобы Иванова, подводит итог:
– Не повезло тебе, Леха. Вот такие стервы, как твоя Натаха, любому мужику могут жизнь испортить. И ведь не ценит своего счастья, дура-баба. Она ж за тобой как за каменной стеной. Мужик не гуляет, детей любит, работает, а ей все не так. Отдал бы ты мне ее на перевоспитание, она бы у меня через месяц шелковая была.
– И представляешь, мой урод согласился. Я с ним развожусь, а он меня своему другу-собутыльнику, которого я с распростертыми объятиями встретила, отдает на месяц в надежде, что после этого я соглашусь терпеть его пьяные выходки!
Разволновавшись, Наталья встала и вдруг резко повернулась к подруге:
– Знаешь, Оль, я думаю, Иванов никогда меня не любил! Тогда, в молодости, мы за любовь приняли обычную симпатию. Ведь если человек любит, он не будет нарочно делать любимому больно… И вниманием меня никогда не баловал. Возьми хоть такую вот мелочь: пойдет в магазин, купит себе бананы, а про то, что я люблю яблоки, даже не вспомнит. И детям никогда – ни сока, ни газировки…
– Но, может быть, ты его любила, – помолчав сказала Ольга. – Знаешь, если один из двоих сильно любит…
– Не знаю, – перебила ее Наталья. – Теперь уже ничего не знаю. Может, и любила, коль так долго терпела его выходки.
Наталья посмотрела на подругу влажными, несчастными глазами. Та вздохнула:
– Наверное, Наташ, ты все правильно говоришь. Жалко, конечно, что все так сложилось у вас с Алексеем. По сути, он ведь неплохой человек. Слабый только, это его и сгубило. От всех трудностей на дне бутылки хотел спрятаться. Ну что ж, это его выбор, он ведь не маленький, и ты ему не нянька, чтобы всю жизнь решать его проблемы. А без любви и вправду жить не стоит. Одной, конечно, тяжело. Мне ли не знать. А прислоняться к абсолютно чужому человеку тоже не имеет смысла. Я вот с Владом два года хороводились, а встретилась с Валеркой и поняла, что глупость все это, растрачивание жизни. Ведь и такому, как Влад, приходится отдавать частицу души. – Она неожиданно рассмеялась. – Он заходил вчера – принес свою новую картину, пойдем, посмотришь шедевр юного дарования.
Подруги встали и перешли в гостиную. Там возле стены стояла картина. Ольга как-то брезгливо развернула ее, и Наташа невольно ахнула: в центре полотна красовался букет кроваво-красных роз, в середине которого угадывалось лицо Ольги, вокруг букета извивались зелено-черные змеи.
– О Господи! – потрясенно воскликнула Наташа.
– Нет, это называется по-другому, – усмехнулась Ольга, – гений назвал свое творение: «Любовь, тоска и обида». Розы – это любовь, зеленые червячки – тоска, черные – обида.
А моя физиономия – причина столь бурной фантазии.
– Оля, он ненормальный! Это же отвратительно.
– Не поверишь, я ему сказала то же самое, и даже теми же словами.
– А он? – Наталья с опаской покосилась на картину.
– Он сказал, что простые обыватели никогда не могли понять гениальных мастеров.
Ольга так же брезгливо повернула картину к стене.
– А Кирюшка, увидев эту красоту, сказал, что набьет ему морду, невзирая на свой возраст и его так называемый талант.
Подруги вернулись на кухню.
– Кстати, а где твой защитник?
– Уехал в Петергоф, они с дедом хотят завтра пойти на рыбалку.
Ольга снова включила чайник.
– Рыбалка – дело хорошее.
Выговорившись, Наталья вроде бы успокоилась, поудобнее устроилась и аппетитно захрустела баранкой.
– А зачем приходил твой бойфренд? Просто хотел показать свои муки творчества?
– Бойфренд бывший и первое слово, попрошу без второго не употреблять. Тебе чай с лимоном?