Ненависть и другие побочные эффекты волшебства

Оболенская Ася

В моем послужном списке за время нашего обучения уже числились три разбитые вазы, люстра, из которой я всего лишь планировала выкрутить лампочку (ну я реально не собиралась ее ронять!) и одна сожженная картина.

Странно, кстати, что после случая с предметом живописи я еще жива осталась. В отличие от ваз, она восстановлению не подлежала.

Однако понемногу стал проглядываться и прогресс. Теперь я вполне ловко могла перенести силой мысли (взглядом, стараниями египетских богов или еще какой-нибудь мутью) стопку книг через комнату, не уронив

при этом ни одной, ну, и не убив никого по пути.

Взаимодействия с живыми организмами тоже давались уже куда лучше. Пожалуй, если постараться, я смогу заставить стаю воробьев вытоптать на песке какое-нибудь нецензурное слово. Короткое, правда.

А что? Идеальное преступление!

Уже вижу сводки местных газет: «Воробьи-матерщинники. Кто они? Посланники дьявола или новейшая разработка вражеской разведки».

Интересоваться теорией, узнать, почему именно так происходит, и понять все механизмы я не стремилась. Во-первых, здраво оценивая свои силы, осознавала, что не поверю. Даже несмотря на то, что я уже по самые уши вляпалась в эту магию, порой было сложно убедить себя в том, что все происходит наяву. А, во-вторых, мажор и сам не стремился раскрывать все тайны. То ли ленился, то ли не хотел, то ли не положено было.

Однако понимание каких-то вещей приходило само собой. Бац, и ты уже что-то знаешь, причем знаешь абсолютно точно. Как с трибуналом, под который обязательно попадет секретароведьма из офиса старейшин.

Кстати, о них. То есть, о них — это всегда некстати. Терпеть мажора остаток дня после встречи с Александриной просто невозможно!

В общем, достаточно быстро стало понятно, почему колдун настолько требовательно относился к моему обучению. Теперь, помимо него в кабинет к стопятидесятилетней студенточке вызывали и меня.

Александрина давала несложные задания, которые я выполняла. Ощущения от этого — глупые и странные. Для полного погружения мне не хватало только блестящего циркового костюма и голоса на заднем плане: «А теперь на арену выходит великолепная и неподражаемая Лина!».

Хотя, про великолепную и неподражаемую они бы вряд ли сказали.

Цели и мотивы старейшин мне по-прежнему были непонятны, и я искренне сомневалась, что по первой же просьбе они мне их поведают, поэтому, не желая портить себе нервы, которые в последнее время и так были ни к черту, предпочла внять совету мажора.

«Жива? Вот и радуйся!»

Собственно, я и радовалась.

Особенно я радовалась, когда с нас сняли «поводок». Ну, как сняли… Растянули. Теперь он просто не позволял покинуть город.

Город! Целый город! Наш огромный прекрасный город!

Это произошло буквально вчера, и я была просто на седьмом небе от счастья! Столько новых возможностей, относительная свобода, шанс повидаться с семьей, с Иришкой! Как же я по ним соскучилась! От телефонных разговоров уже тошно было.

Однако моя жизнь просто перестала быть моей, если бы все прошло гладко. Колдун и его отвратное настроение портили всю картину.

— Ты

так расстроился из-за того, что теперь я не буду проводить все время рядом с тобой?

А ведь это на самом деле так! Я чуть в ладоши не захлопала, когда Александрина в ответ на мой вопрос, точно ли можно отходить друг от друга, утвердительно кивнула.

Мажор же не проронил ни слова. Он и сейчас молчал. Зануда!

Однако причину его плохого настроения я поняла уже с утра.

— Сегодня попробуем кое-что новое. — проговорил парень за завтраком.

«Кое-что новое» колдуну не нравилось никогда. Я не могу точно сказать, с чем это было связано, но чем дальше, тем хуже. Мажор даже не пытался скрыть свое неудовольствие по поводу того, что ему приходится делиться все большим количеством знаний.

— Ладно.

— Помнишь, я тебе уже говорил, что старейшины хотят, чтобы ты научилась взаимодействовать с людьми?

— Припоминаю. — я ответила равнодушно, но в глубине что-то неприятно шевельнулось. Люди — это не воробьи-матершинники.

— Александрина считает, что пора.

— Ясно. — кивнула и опустила взгляд.

Разговаривать отчего-то совсем расхотелось, да и настроение моментально испортилось.

Я открыла рот лишь тогда, когда вышла из машины колдуна.

— Зачем ты привез меня на вокзал?

— Увидишь.

Парень начал осматриваться, а я, от нечего делать, следить за его взглядом. Он остановил свое внимание на парочке пьяных мужчин, сидящих на картонках неподалеку от нас. Отличная компания!

— Собираешься присоединиться?

— Нет. А вот ты собираешься немного разнообразить их беседу.

— Что?

— На правого посмотри. — ну вот, снова этот тон, который не терпит возражений. Режим строгого учителя активирован. — Хорошо. Сконцентрируйся. Принцип тот же, ничего сложного.

Ничего сложного?! Серьезно?! Провалиться в голову к постороннему человеку это «ничего сложного»?

— А мы можем выбрать кого-нибудь более приятного?

— Можем поехать в больницу и найти кого-нибудь в полубессознательном состоянии или наркоманов каких. В дурку еще смотаться — вариант нормальный. В общем, людей с плохим контролем над сознанием у нас тут на любой вкус. Для первого раза тебе такой нужен. — совершенно серьезно ответил парень. — Может, еще пожелания по поводу пола и цвета волос выскажешь?

На последней фразе он все-таки немного сорвался. И это была не злость. Точнее, не она в чистом виде. Я чувствовала примесь еще чего-то.

Волнение?

— Ладно. — не стала спорить, но почему-то занервничав.

Я попыталась расслабиться. Сейчас это было сложнее, чем обычно. Всегда сложно поймать правильную волну, когда что-то мешает. Сейчас мне мешало все без исключения — голос диктора, объявляющий поезда, гудки машин, голоса людей.

Вдох-выдох. Медленно закрыть глаза и посмотреть на мир по-новому. Почувствовать то, что простой человек не может.