Ненависть и месть
Шрифт:
– Дел много, – односложно произнес Константин.
– А, – со скепсисом протянул Панфилов-младший. – Дела, значит… Я-то думал, ты опять в Москву мотался.
– С чего это вдруг? – поморщился Константин.
– Да мало ли… Машина у тебя мощная. Туда-сюда смотаться – раз плюнуть. Как она там?
– Кто? Машина? Летает, как ласточка.
– Нашел кому зубы заговаривать, – хмыкнул Игнат. – Я про Татьяну.
– Ты бы, братишка, лишний раз рога не совал. Мои дела с Татьяной никого не касаются, – враз помрачнел Константин.
Он сгреб со стола пачку «Кэмела», сунул в рот сигарету, закурил.
– А
– Никак, не знаю, – чуть смягчившись, проворчал Константин. – Я ее уже сто лет не видел.
– И не звонил?
– Зачем?
Игнат пожал плечами.
– Тебе виднее, мужик.
– Запомни, Игнат, мужики – это те, кто на зоне пашут. А я – Панфилов Константин Петрович.
– Извини, брат. Просто я… не подумал.
– Именно. Поменьше бросайся словами, младшой. За них всегда приходится отвечать… А что касаемо Татьяны, я навязываться больше не собираюсь. Пусть все идет как идет.
Вдруг зазвонил телефон. Константин снял трубку.
– Да. Здравствуй, Владимир Иванович. Что? Ясно. Я этого опасался. Нет, Владимир Иванович, охранника я ждать не собираюсь. Ты уж извини.
Он положил трубку, затушил недокуренную сигарету, допил остатки кофе.
– Случилось что-нибудь? – спросил Игнат.
– В больнице умер отец Гриши Володина.
– А ведь он уже пожилой… был.
– Его убили, я в этом ни капли не сомневаюсь.
– Значит, ты имел в виду…
– Все только начинается, Игнат. Остаешься за хозяина.
– Ну да, – откликнулся Игнат, – щи в печах, голова на плечах.
Начальник службы безопасности ждал Константина у дверей офиса. Внешне он выглядел таким же спокойным, как всегда, но в потемневших его глазах без труда можно было прочесть тревогу.
Они прошли в кабинет Панфилова, сели за стол.
– Пока удалось узнать немного, Константин Петрович, – сказал Семенков.
– Давай все, что есть.
– Похоже на обычное хулиганство. Отец Григория, – начальник службы безопасности заглянул в свою записную книжку, – Валентин Семенович Володин, 1922 года рождения, жил в однокомнатной квартире по адресу…
– Это сейчас неважно.
– Да, пожалуй. На пенсию он вышел давно. Но до девяностого года продолжал работать. На здоровье никогда не жаловался. То есть не то чтоб совсем не жаловался, но не более обычного. В общем, крепкий был старик. Довольно часто выпивал с соседями, такими же пенсионерами, как сам. Возле дома, где он жил, находится территория насосной станции, небольшое кирпичное здание. Вокруг зеленые насаждения, забор. Для бытовых пьяниц место идеальное. Там все и произошло. Володин был один, наверное, ждал собутыльников. Соседи видели двоих молодых людей, которые направились туда же, на территорию станции. Больше их не видели. Наверное, они ушли другим путем. Дыр в заборе вокруг станции хватает. Володина обнаружили в бессознательном состоянии со следами многочисленных побоев. Отправили в больницу, где он, не приходя в сознание, умер. Что интересно, соседи видели, как Володин выходил из дому с бутылкой водки, но никакой бутылки на месте происшествия не нашли.
– А что тут удивительного? – откликнулся Панфилов. –
– Думаешь, на самом деле хулиганье?
– Нет, это было бы слишком просто.
– И все-таки я бы не исключал такой возможности.
– Можно, конечно, на бакланов списать, но… – Панфилов покачал головой. – Извини, Владимир Иванович, тут крупным дерьмом пахнет. Кому-то нужно, чтобы Гриша Володин поскорее вернулся. Кому-то, кроме нас… Что еще известно о смерти его отца?
– Больше ничего. По крайней мере, мой источник в управлении внутренних дел уверен, что это типичный случай бытовухи. Почти стопроцентный кандидат на висяк. У них от такого добра сейфы пухнут. Кто-то где-то кого-то по пьянке саданул, следов никаких. Кого искать? Двух молодых людей, которых видели издалека?
– Вот-вот, – кивнул Панфилов, – сколько пацанвы по городу ходит. Я думаю, что на это и был расчет.
– Об этом я тоже думал. По крайней мере, до тех пор, пока мы не имеем полной ясности о происходящем, надо соблюдать меры безопасности. А ты, Константин Петрович, по-прежнему пренебрегаешь моими рекомендациями. Или не доверяешь охраннику?
– Почему же, – пожал плечами Константин, – Саша Ипатов хороший человек… Дело не в этом. Захотят убрать меня – никакой охранник не поможет.
– Безответственный фатализм, – сдвинув брови, проговорил Семенков.
– Не согласен, Владимир Иванович. Просто трезвый взгляд на вещи. Лучше расскажи, как там поживают наши друзья.
– Что касается Саши Порожняка, то я не уверен в его причастности к налету на загородный дом Айваза.
– По-моему, ни один торгаш на рынке не сомневается, Владимир Иванович. Один ты.
– У меня есть для этого основания.
– Накопал что-нибудь?
– Порожняк, узнав о наезде на особняк Айваза, чуть не устроил разборку в своей мазутке. Лично ездил по квартирам, где живут его бойцы, и выяснял, кому что известно. Откровенно говоря, ему сейчас не позавидуешь.
– Еще бы. Шустрый и Ермолай при нем как кивалы в народном суде были. Всегда ему в рот смотрели. Пока он им замену найдет…
– Сашу в милицию вызывали. Провели с ним профилактическую беседу. Конечно, ничего конкретного ему пришить не могут. Доказательств никаких нет. Но Саша Порожняк – первый подозреваемый.
– Из этого ты делаешь вывод, что он ни при чем? – с недоверием спросил Константин.
– А зачем ему в таком случае трясти свою братву?! Нет, дело в другом. Обстоятельства смерти Шустрика и Ермолая совершенно неясны. Как они погибли, не знает никто, ни свои, ни чужие. Не имея никаких оснований подозревать Айваза, Порожняк не стал бы устраивать кавалерийские налеты. Это не в его стиле. Саша человек осторожный до трусости.
– Кто же, если не он?
– Скорее всего его люди стали заниматься авантюрами. После убийства двух подручных Саши Порожняка и взрыва на кладбище среди «синих» начался серьезный раздрай. Прошло несколько встреч за городом. Состав участников был разным, но один человек присутствовал везде – Рябой.
– Думаешь, он тянет одеяло на себя?
– Уверен. Кстати, что-то я не припоминаю, был ли он на кладбище в день похорон Шустрика и Ермолая?
– Не помню. Да мы и сами-то задержались там ненадолго.