Ненависть и месть
Шрифт:
– Постой здесь, Константин Петрович. Я сейчас вернусь.
Семенков направился к мужчине в гражданском. Несколько минут они разговаривали, после чего начальник службы безопасности вернулся к Панфилову.
– Знакомый из прокуратуры, – объяснил он, отводя Панфилова в сторону. – Удалось кое-что выяснить. Володин получил несколько огнестрельных ранений в область грудной клетки и живота. Выстрелов никто из соседей не слышал.
– Бесшумное оружие?
– Этого следовало ожидать. Следов взлома на двери не нашли. Свидетелей очень немного.
– Поехали отсюда, – мрачно проговорил Константин, – больше нам здесь делать нечего.
Они направились к машине.
– Григорий знает больше, чем сказал нам при встрече. В его руках ниточка. Только… не оборвалась бы она.
– Я понял, Константин Петрович. Отправлю человека в больницу, чтобы присматривал за Володиным.
Трель телефонного звонка, раздавшегося после полудня в квартире Панфиловых, прозвучала сигналом тревоги. Поднявший трубку Игнат Панфилов услышал насмерть перепуганный голос Наташи:
– Игнат, это ты?
– Что случилось?
– Я… я не могу рассказать тебе об этом по телефону. Приходи ко мне.
– Что-нибудь с мамой?
– Нет, с ней все в порядке. Это… это совсем другое.
– Хорошо, скоро буду.
Игнат даже не стал переодеваться. Выскочил на улицу как был, в спортивном костюме. Единственное, что он успел сделать перед тем, как покинул квартиру, – сунул за пояс спортивных брюк лежавшую на полке платяного шкафа «беретту».
Игнат бежал к дому Наташи, жившей в нескольких кварталах от него, дворами. Единственная мысль барабанной дробью стучала в его голове: «Что же могло случиться? Может, на нее напали? Пытались изнасиловать? Что?»
Пробежав мимо детской площадки с грибками и песочницей, он нырнул в подворотню, от которой до Наташиного дома было рукой подать. В нос ударил запах гниющего мусора и застоявшейся мочи. Это место, облюбованное ханыгами и алкашами, не убирали, наверное, со времен всемирного потопа.
Вынырнув из подворотни, Игнат лицом к лицу столкнулся с двумя высоченными детинами. На их бычьих шеях висели золотые цепи в палец толщиной.
Дружно сдвинув плечи, размерами не меньше шестидесятого, они преградили Игнату путь.
– Куда бежишь, пацан?
Один из них, в белой майке, трещавшей на могучих плечах, грубо толкнул Панфилова-младшего в грудь. Игнат, чуть запыхавшийся после бега, отступил назад.
– Что надо? – переводя дух, спросил он.
Парни захохотали.
– Нет, ты понял, какой малек?
– Бегун, в натуре.
– Лучше свалите, – угрожающим голосом произнес Игнат, отступая к стене. – Я тороплюсь.
– Нет, ну ты
– Мне неприятности не нужны. Дайте дорогу.
– Зато нам скучно, – загоготал детина в белой майке.
– Сейчас будет весело.
Игнат выхватил из-за пояса пистолет, передернул затвор и направил ствол на ближнего мордоворота.
– Отвали.
– Чегой-то у него там? – медленно проговорил второй.
– Мудила ты, Кабан, – отступив на шаг, сказал громила в белой майке. – Тебе ж Каблук сказал про волыну.
– Что? Так значит, это Каблук?
И тут страшный удар обрушился сзади на голову Игната. Мгновенно потеряв сознание, он упал на грязный выщербленный асфальт, пистолет вылетел из его ослабевшей руки и отлетел к стене.
Здесь его и подобрал Каблук, который неслышно подобрался к Игнату сзади с другой стороны подворотни. Снимая с пальцев правой руки кастет, он сипло засмеялся.
– Теперь этот козел за все ответит.
– Ну че, в тачку его? – спросил мордоворот в белой майке.
– Давай, Кабан! Может, и девку с собой захватим? Заодно и повеселимся.
– Заткни пасть, а то брательнику скажу, он тебе яйца оторвет.
– Ладно, уже и пошутить нельзя, – обиженно прогундосил Кабан и, наклонившись над Игнатом, легко поднял его под мышки.
– Вы ее и так закошмарили. Пусть сидит дома, колеса глотает. Я потом сам с ней побазарю.
Игнат очнулся от острой боли в запястьях и, открыв глаза, увидел, что сидит на стуле со сломанной деревянной спинкой в огромной, без мебели комнате с рваными обоями на стенах.
Из раскрытых окон доносилось птичье пение. Виднелись кусты и деревья. Судя по обстановке, похитители отвезли его на старую заброшенную дачу где-то за городом.
Впрочем, это мог быть и обычный крестьянский дом, давно позабытый своими хозяевами.
Руки Игната были связаны за спиной, ноги перехвачены куском бельевого шнура. Нестерпимо болела голова. Казалось, каждый удар сердца отдается в ушибленном затылке звенящим эхом.
Из-за окон доносились чьи-то голоса. Игнат сделал попытку шевельнуть руками, но это стоило ему еще нескольких болезненных секунд.
«Надо бежать», – мелькнуло в голове. Но в таком состоянии даже думать о побеге было глупо.
– Да ты чего, брательник, его надо просто закопать. Он же, сука, меня обидел.
– Заткни пердильник, сопля. Тоже мне, обиженный нашелся. На зоне за такой базар быстро опускают.
Первый голос был знаком Игнату. Он узнал Каблука-младшего. Другой, похоже, принадлежал его брату.
– Я сам ему башку сверну.
– Ну канай, попробуй. Рыло разрисую так, что даже коты от страха ссать будут.
– Мы же родная кровь.
– Вот и не лезь вперед батьки в пекло. Понял, шкет?
– Че ты все обзываешься? – захныкал Каблук-младший. – То малек, то шкет.
– А ты зырни на себя – метр с кепкой, – захохотал Каблук-старший.