Ненависть и месть
Шрифт:
Семенков схватился за голову.
– Константин Петрович, ты еще глупее, чем я думал. Взял деньги, поехал выкупать брата. Они же могли закопать тебя на месте.
– Не закопали же, – виновато улыбнулся Жиган. – Может, ты прав, но у меня не было другого выхода.
– Смотрю я на тебя иногда, Константин Петрович, и думаю – три с половиной десятка лет ты прожил на белом свете, а в душе пацан пацаном остался. Зачем я бьюсь над какими-то мерами безопасности, уговариваю, угрожаю? Обнаружив в своей машине бомбу,
– Зачем мне съезжать, я у себя дома. От судьбы ведь все равно не уйдешь. А она, как видно, меня милует.
– Да, – протянул Семенков, – видно, есть все-таки на свете Бог.
Он как-то странно заглянул за спину Константина.
– Что ты там ищешь, Владимир Иванович?
– Пытаюсь обнаружить твоего ангела-хранителя.
– Я сам себе ангел. Ладно, посиди пока, мне надо привести себя в порядок.
Когда спустя четверть часа он вышел из ванной комнаты, Семенков, Ипатов и Игнат сидели на кухне с чашками дымящегося напитка.
– Чаи гоняете? Я тут вот что подумал. Надо нам с тобой, Игнат, сгонять в больницу.
Панфилов-младший шмыгнул носом и потрогал синяки на физиономии.
– Зачем? Со мной все в порядке. Ну, пара фингалов, остальное-то все цело.
– Беспокоюсь я о твоей спине.
– Спина не болит, – слабо возразил Игнат.
– Отставить разговоры, – рявкнул Константин. – Допивай свой чай – и вперед.
Семенков вместе с Ипатовым встали из-за стола.
– Мы с вами.
– Конечно, Владимир Иванович, куда мне от вас теперь деться?
– Дело не в этом. Заодно навестим Григория.
– Он по-прежнему в реанимации?
– Да, я поставил человека возле палаты, за ним присматривают.
– Сколько это нам стоило?
– Ерунда, ящик одноразовых шприцов.
– Я не могу пустить вас всех, – упиралась пожилая медсестра в приемном покое больницы. – Время для встреч уже закончилось. Посмотрите сами – вечер на дворе. Могу пропустить только больного к дежурному реаниматологу и вот его, – она показала на Констатина, – как ближайшего родственника.
Лишь упоминание имени главного врача и небольшой подарок помогли уломать старорежимную сестру милосердия.
Накинув белые халаты, все четверо поднялись на этаж, где располагалось реанимационное отделение.
– Вы подождите в коридоре, – сказал Константин своим спутникам, – а я сейчас вернусь.
Он заглянул в кабинет дежурного реаниматолога.
Савельев сидел в насквозь пропахшей никотином комнате и по своему обыкновению курил, стряхивая пепел в маленький бронзовый череп с откинутой крышкой.
– Вы ко мне? – скользнул он взглядом по фигуре Панфилова.
– К вам, доктор.
Константин принюхался
– По-прежнему «Ява»?
– А, Константин Петрович.
Савельев встал из-за стола и дружески пожал протянутую ему руку. – Какими судьбами к нам занесло? Надеюсь, ничего серьезного?
– Вроде бы, тьфу-тьфу-тьфу, все в порядке. – Панфилов постучал пальцем по крышке стола. – Хочу, чтобы вы взглянули на Игната, он за дверью.
– Что ж, зовите его сюда. Но, помнится, месяца два назад я его осматривал и обнаружил удивительный прогресс.
Константин выглянул за дверь, позвал брата.
Когда Игнат вошел, реаниматолог сочувствующе покачал головой.
– Что это с вами приключилось, молодой человек?
– Били его, – пояснил Константин. – Поэтому я и беспокоюсь. Игнат, ложись на кушетку, доктор тебя осмотрит. А мы пока заглянем к одному нашему знакомому. Как там Володин?
Савельев пожал плечами.
– Повреждений внутренних органов, несовместимых с жизнью, не обнаружено, – витиевато объяснил он. – Короче говоря, при надлежащем уходе встанет на ноги. Уже пришел в сознание. Погодите, погодите, вы что, собираетесь разговаривать с ним? Он еще слишком слаб.
– Не больше минуты, – заверил Константин врача. – Где его палата?
– За углом, не ошибетесь, там молодой человек в камуфляжной униформе сидит.
– Это наш человек, доктор, не беспокойтесь.
Миновав охрану, Панфилов и Семенков вошли в палату, где лежал раненый коммерсант.
Бледное лицо Володина шевельнулось, когда Панфилов осторожно тронул его за плечо.
– Гриша!
Володин открыл глаза.
– Это мы – Панфилов и Семенков. Узнаешь?
– Да, – слабо произнес Григорий.
– У тебя все будет нормально. Ты вообще молодцом. Мы совсем ненадолго, на минутку. Ты знаешь людей, которые в тебя стреляли?
– Догадываюсь, кто их прислал.
– Кто?
– Его фамилия Строгин. Он сопредседатель банка, где… Саша Кононов.
– Он угрожал тебе?
– Требовал, чтобы я отказался от денег.
– Каких денег?
– Извини, Костя… Я боялся тебе сказать… Там десять миллионов долларов. Мне надо их вернуть…
– О чем ты говоришь? Какие десять миллионов?
Володин закрыл глаза и больше не произнес ни слова.
Семенков встревоженно наклонился над ним, прислушался к дыханию, пощупал пульс на руке, безвольно лежавшей поверх одеяла.
– Дышит, – удовлетворенно кивнул он, – и сердце работает, но очень слабо. Он потерял много сил.
– Ладно, Владимир Иванович, идем, а то сейчас какая-нибудь дежурная медсестра прибежит.
Они вышли из палаты, осторожно закрыв за собой дверь.
– Будь повнимательнее, – обратился Семенков к охраннику. – В палату, кроме врачей и медсестер, никого не пускай.