Ненависть к тюльпанам
Шрифт:
Гримасы исказили лицо Уиллема, и я почти хохотал, видя его реакцию на съеденное. А может быть, он просто подавился.
Похлопывая себя по груди,
— Тем не менее, Бог всё ещё обвиняется!
— Верно! Итак, Бог, как Ты оправдаешься в смерти Анны Франк из дома 263 по Принценграхт?
Естественно, опять наступила тишина, но совсем не такая, как прежде. Теперь в ней чувствовалось присутствие некоей опасности.
— Молчание — знак согласия! — закричал Уиллем. — Ответчик обвиняется! Как заговорщик! Как военный преступник!
— Сейчас будет оглашён приговор!
— Я предоставляю это тебе! — сказал Уиллем, кашляя и запивая джином.
— Независимо от того, где мы окажемся, Уиллем и я навсегда остаёмся сокамерниками! Наша тайна — это наша тюремная камера! Тем самым, Бог приговаривается
— Аминь! — заключил Уиллем.
Затем опять воцарилась тишина. Наша!
Молчание двух человек, сказавших всё, что должно быть сказано, и просто выдерживавших подобающую паузу.
На этот раз у двери, прощаясь, мы обняли друг друга.
— Скажи мне, — попросил Уиллем, — твой рассказ… Это всё действительно правда? Всё так и было?
— Разве могу я солгать моему родному брату?