#НенавистьЛюбовь
Шрифт:
Его нежность околдовывала, сковывала по рукам и ногам, подчиняла себя. Я забыла, как нужно дышать. И на мгновение вообще забыла все на свете – кроме его имени.
Даня. Мой Даня.
Чувствуя жар дыхания, от которого стало легко и приятно покалывать губы, я сжала его запястье – одна рука Дани все еще были на моей талии, и он явно не собирался отпускать меня от себя. Вторую же он запустил в мои волосы, отводя их от лица назад.
– Тебе не нравится? – прошептал Даня. Его ладонь скользнула вниз по предплечью и нашла мои пальцы, чтобы крепко переплести со своими.
–
Даня снова поцеловал меня в шею, найдя такое чувствительное место, что я, коротко выдохнув от неожиданности в виде приятной волны по телу, вздрогнула. Будто не коснулся кожи губами, а провел по ней кусочком льда, следом капнув горячим воском.
Я повернулась к Дане, его пальцы скользнули по моему подбородку, и наши губы, наконец, встретились в поцелуе – со вкусом ванильного мороженого и упоительный, с трудом сдерживаемой страсти.
Я закрыла глаза, отвечая на поцелуй, видя перед собой сияние звездного неба и не слыша ничего, кроме стука своего беспокойного сердца.
Сначала это было мягко, неспешно, до умопомрачения ласково. Воздушно и даже возвышенно. Мы сидели в обнимку, не в силах отстраниться друг от друга, я осторожно водила пальцами по горячим плечам и спине Дани, чувствуя под тканью футболки рельеф его мышц, и в очередной раз для себя понимая, как он силен. Не просто силен, но и надежен. А Даня гладил меня по лицу, волосам, рукам, лишь изредка разрешая себе более откровенные прикосновения, хотя я безумно ждала их.
3.20
В какой-то момент поцелуй стал увереннее, чувственнее, глубже. Стал огненным. Высекал с наших губ искры, заставляя пылать и тела, и души. И в нас отчаянным алым пламенем зажглось желание быть вместе. Оно озаряло наши нетерпеливые лица, когда мы снимали друг с друга футболки; освещало руки – каждое требовательное прикосновение вызывало в нас обоих новые волны нежности, и взаимное влечение становилось все сильнее. В какой-то момент я поняла, что оно так велико, что я не отпущу Даню сегодня. И не допущу, чтобы он отпустил меня.
Не помню, когда потух экран разрядившегося ноутбука, и как я оказалась у Дани на коленях. Я обнимала его, и мои пальцы то сжимали его плечи, то оставляли едва заметные следы на спине, то оказывались в его волосах. Одной рукой он придерживал меня за спину, второй гладил по волосам, предплечью, талии, будто сдерживая себя из последних сил. А когда его рука все же оказалась под футболкой, Даня тотчас одернул ее и хотел убрать – но я не разрешила ему этого сделать. Прижала своей ладонью его ладонь к моей разгоряченной коже, не позволяя лишить меня новой волны нежности и страсти, и прикусила ему нижнюю губу. Он понял меня, и его прикосновения – сначала кончиками пальцев, невесомые и дразнящие, затем ладонью, все более и более откровенные, сводили с ума, заставляя мысленно повторять его имя, словно молитву.
Даня, Даня, мой Даня.
Стоило ему отстраниться на короткое мгновение,
Это был неизбежный поцелуй. Поцелуй-забвение. Поцелуй-искра. Поцелуй-о-котором-сложно-забыть.
Такие поцелуи меняют все. Даже людей меняют. И мы с Даней не были исключениями.
Такие поцелуи становятся чем-то большим. Значимым. Незабываемым.
Такие поцелуи создают новые Вселенные.
Мне казалось, что удерживая друг друга в объятиях, мы падаем сквозь облака, и навстречу нам несутся сверкающие созвездия. Потом, когда Даня уронил меня на спину, нависнув сверху, я не чувствовала под собой пола – мне все так же казалось, будто мы летим. Он и я. Я и он. Не отпускаем друг друга.
А еще казалось – если мы не станем ближе, то оба если не сгорим совсем, то навсегда потухнем. И мы не отпускали друг друга – жадные и влюбленные.
– Если скажешь «хватит», я остановлюсь, – хрипло сказал Даня, касаясь своим лбом моего. Он тяжело дышал, и его глаза лихорадочно блестели во тьме.
Я помотала головой, удерживая его за шею и снова притягивая к себе для нового поцелуя. Мне не хотелось останавливаться – огонь внутри был слишком силен и ярок. Мне хотелось закончить то, что мы начали в гардеробной. Я хотела получить свое. Хотела получить его. Хотела, чтобы Матвеев был только моим. И я не собиралась делиться с ним ни с кем.
Мой. Только мой.
К черту Савицкого и Каролину. К черту Стаса. К черту все проблемы. Есть только мы и наша Вселенная.
– Ты уверена? – прошептал Даня, а его учащенное дыхание обожгло висок.
– Да, – едва слышно ответила я,
Этой ночью, что укрыла нас мягкой шелковой тьмой, словно крыльями, мне было легко на это решиться. Может быть, утром я буду жалеть, но сейчас я хочу быть с ним. С человеком, который безумно мне дорог.
Он приник горячими губами к шее, медленно спустился и ключицам, а когда стал самозабвенно целовать ниже, я впервые прошептала его имя. И не сразу поняла это – ощущение бесконечного прекрасного полета не прекращалось.
– Даня…
Его плечи под моими руками напряглись, губы замерли. В глазах появилось незнакомое выражение: боль, восхищение, усталость, надежда, отчаяние, восторг – в его взгляде смешалось все.
Так смотрят на заветное желание, которое сбылось вопреки всему.
Так смотрят на любовь, ставшую взаимной.
– Повтори, – попросил он.
– Что? – прошептала я, приподнимаясь на локтях. Лицо Дани снова оказалось надо мной, и я чувствовала жар и тяжесть его тела.
– Имя.
– Даша, – нашла в себе силы рассмеяться я, чувствуя, как неистово бьется сердце, требуя продолжения. И погладила Даню по волосам. – А тебя как зовут?
На его лице появилась легкая улыбка.
– Глупая. Мое имя. Я всегда этого хотел.
– Хотел познакомиться во второй раз, котик? – лукаво улыбнулась я, сама не понимая, как мои пальцы оказались под его ремнем, дразня и заставляя напрягаться пресс. Я прекрасно понимала, чего он хочет. И осознание этого заводило не меньше, чем откровенные поцелуи.