#НенавистьЛюбовь
Шрифт:
– Женщины бывают порой такие безрассудные, – притворно вздохнула Таня. – Выбирают козлов. Знаете, как тяжело любить козлов? Это целое искусство.
– Не понял, – внимательно посмотрел на нее Олег. – Ты меня козлом назвала?
Даня выразительно хмыкнул – происходящее его забавляло. Владыко в неформальной обстановке он раньше никогда не видел.
– Нет, что ты, – широко распахнула глаза сестра. – Какой же ты козел, Олежа? Ты мой медвежонок.
Даня не выдержал и рассмеялся. Ребенок почему-то тоже стал смеяться, а после радостно вцепился обеими руками ему в волосы – так, что маме пришлось его отцеплять.
–
Как назло, малыш вырвался из рук мамы и уселся рядом с Даней, методично принявшись катать по его колену машинку. Тот подхватил его и поднял, вытянув руки.
– Ребенок, – сказал Даня. – Будешь нашим?
Малыш засмеялся, и Матвеев не нашел ничего лучше, как посадить его мне на коленки – я чуть не подавилась от неожиданности, ибо детей на руках в жизни не держала. После этогоДаня обнял меня и заявил:
– Ну как, мы похожи на семью?
Вместо ответа Ведьмина просто сфотографировала нас.
Домой мы засобирались спустя час – одновременно с Олегом и Таней. И Стас был так любезен, что проводил нас до лифта.
– Матвеев, – обратился к Дане Олег. – Если вы будете где-либо озвучивать увиденное или услышанное сегодня – особенно про медвежонка, боюсь, у нас в университете состоится долгая… дискуссия.
– Не парься, – заявил Стас. – Данька – могила.
– Надеюсь, что не моя. И не забудьте подготовиться к нашей следующей встрече, – посоветовал Владыко.
– Биту взять? – расхохотался Стас.
– Сделать домашнюю работу.
– Зануда ты, дружище.
– А ты идиот. Но я же молчу. И надеюсь, Матвеева ты больше ни во что втягивать не будешь.
С этими словами Олег первым вошел в лифт. Мы поспешили следом.
– Могу подвезти вас до дома, – предложил Даня.
– Нет, спасибо, – отказался Владыко. – Доберемся своим ходом. И да, на прощание хочу сказать – это было глупо. Впредь не совершайте подобных поступков – не всех людей можно безнаказанно обманывать. А ответственность вы, Даниил, несете не только за себя, но и за свою девушку. – Впервые на моей памяти Олег назвал Матвеева по имени, и это удивило всех нас. Похоже, даже самого Владыко.
– Я постараюсь, – ответил Даня. – Спасибо, что не выдали, Олег Владимирович.
3.19
На этом мы разошлись. Олег и Татьяна, крикнувшая мне, что позвонит, вышли на первом этаже, а мы поехали дальше, на цокольный этаж, чтобы попасть на подземную парковку. Дома мы оказались поздно вечером, уставшие, но отчего-то очень довольные. По дороге заехали в пиццерию и купили пиццу, а еще забежали в «Баскин Роббинс» за мороженым. И я поймала себя на мысли, что для меня это снова становится привычным – быть все время рядом с ним. Я привыкала к Дане заново, и каждый его взгляд, каждое прикосновение радовали и дарили надежду, что наша общая Вселенная все так же прекрасна и безгранична.
Однако едва мы зашли в квартиру, как во всем районе отключили свет – произошла какая-то серьезная авария. Свечей не было, фонарей – тоже. Только телефоны, которыми мы освещали пол, чтобы не споткнуться.
– И что теперь делать? – спросила я, глядя в панорамное окно –
– Боишься темноты? – спросил Даня.
– Опасаюсь, – призналась я.
– Я же с тобой – чего бояться? – он обнял меня, и я, обвив его шею руками, действительно почувствовала себя спокойнее.
– Как насчет того, чтобы посмотреть фильм? – спросил Даня, прижимаясь щекой к моим распущенным волосам. – Мой ноут заряжен.
– Давай, – согласилась я. – А какой?
– У меня есть все части «Гарри Поттера» и несколько фильмов по вселенной DC и Marvel.
Я выбрала «Гарри Поттера».
Мы расстелили на полу у панорамного окна теплый плед, побросали подушки, коробку с пиццей и ведерко с мороженым, из которого вместе ели, и включили первую часть.
До Нового года было еще далеко, но появилось легкое и радостное предновогоднее настроение – в детстве мы с Данькой смотрели фильмы о юном волшебнике на каникулах, когда за окном падал пушистый снег, пахло хвоей и мандаринами и ярко мигали гирлянды. Мы весь день могли смотреть «Гарри Поттера», почти не ссорясь – ссориться мы начинали, когда в подарках, которые приносили нам мамы, оставалось мало конфет. Матвеев вечно таскал у меня шоколадные и подкидывал карамель. А когда я однажды украла у него батончик, нажаловался моей маме, и меня отругали. Эх, хорошее было время.
– Ты так и хотела бы попасть в Слизерин? – спросил Даня с любопытством – мы сидели плечо к плечу, наблюдая за первым уроком полета на метле.
– А ты – в Гриффиндор? – спросила я и, не удержавшись, положила голову ему на плечо. Сколько мы раньше спорили, какой факультет лучше…
– Определенно. Жаль, я больше не верю в магию.
– А в любовь? – спросила вдруг я. Он только улыбнулся и обнял меня, словно невзначай.
На фильме сосредоточиться почти не удавалось – слишком близко ко мне был Даня, слишком хорошо я чувствовала тепло его тела, слишком часто билось мое сердце. И я боялась, что он услышит его сумасшедший стук. Но Даня то ли не слышал, то ли делал вид, что не слышит, и ел мороженое, пытаясь время от времени накормить меня. Даже измазал им мою щеку, но тут же слизнул.
– Ты что, собака? – возмутилась я. Вроде бы ничего особенного, а сердце подпрыгнуло.
– Я твой котик, – смиренно ответил Матвеев и ловко уклонился от меня, когда я попыталась измазать подтаявшим мороженым его лицо. Пока я пыталась дотянуться до него, он умудрился вымазать мне еще и кончик носа.
На середине фильма Даня встал, чтобы принести воду, а когда вернулся, сел позади – так, что моя спина оказалась прижата к его груди. Он обнял меня, сомкнув на талии руки, и положил подбородок на мое плечо.
Нужно было расслабиться в его надежных объятиях, но мое тело было натянуто как стрела.
Слишком близко – запредельно.
Слишком нежно – болезненно нежно.
Слишком откровенно – хоть мы и были в одежде, но так прижимались друг к другу, что у меня перехватывало дыхание.
Это было настоящее испытание, и я с трудом взяла себя в руки. Но стоило мне немного расслабиться и откинуть голову назад, как Матвеев поцеловал меня в шею – осторожно, нежно, медленно спускаясь ниже и ниже, пока не дошел до выреза на футболке. А затем стал самозабвенно целовать плечо – сквозь тонкую ткань.