Ненавистный брак
Шрифт:
– Лиза, – встревоженно спросил Федор, – о чем знает князь?
– О том, что он видел в моих глазах. Я сказала ему, что вышла за него без любви, и что любила человека по имени Федор Лаврецкий...
– Любила?! Ты хочешь сказать, что больше меня не любишь, что твоя любовь умерла? – Федор едва не плакал. – Ты это хотела сказать? Ответь!
Несмотря на боль, Лаврецкий попытался приподняться и протянул к ней руки, чтобы взять Лизину руку в свои, но девушка попятилась назад, помешав ему осуществить желание.
– Лиза, жизнь моя! – всхлипнул Федор. – Молчи, не говори. Я всё могу вынести – ужас от
– Бедный мой Федор. Я не хочу мучить тебя, но я ни в чем не виновата, так сложились обстоятельства. Я – жена князя Карелина, а он слишком верный и надежный человек, чтобы даже думать о преда...
Лиза вовремя отошла от постели больного. В комнату вошла Наташа.
– Прошу прощения, княгиня, – тихо сказала она мягким и спокойным голосом, хотя и несколько удивленно. – Я не знала, что Вы пришли навестить раненого. Я подумала, что Вы поднялись к себе в комнату, чтобы отдохнуть.
– Я не устала, Наташа, – любезным тоном твердо ответила Лиза.
– Хорошо, что господин Ежов тоже выглядит бодрым. Уездный исправник хочет с ним поговорить. Он уверяет, что через неделю поймает преступников.
Наташа поспешно вышла из комнаты, а Лиза не двинулась с места. Она не хотела, чтобы Наташа узнала, что ее приход к Федору заключал в себе какие-то тайные намерения. Александр, скорее всего, будет присутствовать при допросе, и Лиза решила подождать мужа здесь. И в самом деле, она не ошиблась, через несколько минут к Федору пришли Карелин и исправник. Застав жену в комнате раненого, Карелин удивился, но не подал вида.
– Останься с ними, Наташа, – попросил он Маслову и, подхватив Лизу под локоток спросил, обращаясь к жене. – Ну что, Лизонька, идем?
Девушка кивнула, они вышли из комнаты и, пройдя по прихожей, поднялись наверх. Мягко и в то же время решительно Карелин провел Лизу по коридору к длинной и узкой комнате с правой стороны. Войдя в комнату, он подвел жену к камину, в котором едва теплился огонь, и усадил в одно из кресел, стоявших возле него, а сам сел в другое.
– Ну что ж, если ты могла поддерживать беседу с этим несчастным торговцем ячменем, – с ласковой веселостью сказал Карелин, – то, вероятно, сможешь выслушать и меня. Сейчас ты выглядишь лучше и кажешься более спокойной. Так ведь?
– Да, Александр, я тебя слушаю…
Лиза посмотрела мужу в лицо. После новой встречи с Федором она невольно сравнила двух мужчин между собой, и, надо заметить, что в этой борьбе некогда столь желанный мужчина теперь уступал Александру. Сейчас, когда по-мужицки грубоватое и гордое лицо мужа со сверкающими, бездонными карими глазами светилось глубокой, но сдерживаемой страстью, она находила его красивым.
– Не так легко сказать то, что я должен, – начал Александр, – точнее, мы должны, потому что ты тоже хотела сказать мне что-то, когда нас прервали.
– Тогда это было бы легко, – мягко ответила Лиза, – ведь правда сама срывалась с наших губ, а теперь… это будет откровение по принуждению.
– Возможно, но поскольку многое изменилось… не для меня, Лиза, мои чувства почти не изменились, а для тебя…
– Почему ты говоришь так?
– Я – простой человек, и честен
– Скорее, нет, – почти кокетливо с улыбкой возразила Лиза.
– Ты называешь меня надменным и высокомерным?
– Ты не можешь отрицать это, Александр.
– Это ты надменна, Лиза. Ты можешь быть суровой, надменной и холодной, как снег на горных вершинах. Это не упрек, скорее, похвала, и я не придаю этому значения. В те первые дни, когда я познакомился с тобой, в те безумные дни, когда я жил в несбыточных мечтах, я смотрел на тебя, как на маленькую королеву, восхитительную, обожаемую и деспотичную. Ты терзала мое сердце, заставляя его страдать, чтобы оно привязалось к тебе еще сильнее. Тыпонимаешь,чтояхочусказать,правда?
В улыбке мужа отразились столь глубокие чувства, что на глаза Лизы навернулись слезы. Ей отрадно было видеть, что это сильное сердце сдалось, и Лиза невольно смаковала мед триумфа. Она упивалась радостью своей победы и дрожала от волнения, боясь неизбежных слов, которые, возможно, снова разожгут костер его гнева. С безграничной верой она молитвенно сложила руки, прося бога о желанном чуде – чтобы прошлое изгладилось из памяти Александра, ведь ей так этого хотелось.
– Думаю, я мог бы и не говорить, ты и так знала мой секрет, – продолжил Карелин, – и он не был для тебя тайной. Чувства от женщины не скрыть, а ты женщина, Лиза, и замечаешь, что испытывает к тебе мужчина.
– Ох, Александр! – потрясенно воскликнула Лиза.
– Ну вот, я и сказал тебе о том, о чем раньше молчал, о своих чувствах. А теперь мне хочется, чтобы сказала ты.
– Но что мне сказать, если ты так смотришь на меня, так говоришь? – промолвила она, дрожа от волнения. – Мне трудно говорить, хоть это уже и не секрет. Кое-кто уже рассказал тебе об этом. Я знаю, Наташа разговаривала с тобой вчера вечером, а она не из тех, кто держит рот на замке…
– Тебе хотелось бы, чтобы она молчала?
– Я хотела сама сказать тебе об этом… - Лиза вскочила, дрожа от волнения, и руки Александра крепко и нежно обхватили ее.
– Ты подаришь мне ребенка! – воскликнул он.
– Да, Александр, я жду ребенка…
– Лиза, любимая, жизнь моя! – Он прижал ее к своей груди и с нежной страстью целовал, но не в губы, а в ясный лоб, сомкнутые ресницы, в мягкие золотистые волосы, а женская головка покоилась на его плече. – Ты подаришь мне ребенка! – пылко повторил он. – Ты подаришь наследника Карелинки!
***
Наташу Маслову совсем не порадовала новость, что днем в Карелинку приедет вызванный из Киева лекарь. Александр напомнил ей, что тот был вызван по ее совету, и теперь он будет заниматься раненым, так что Наташа может спокойно возвращаться в Николаевку, а он сам останется в Карелинке, по крайней мере, до рождения ребенка. В сердцах Наташа зло заметила, что Александру не мешало бы проследить за визитами жены к торговцу зерном, поскольку долгие разговоры могли повредить раненому. Как бы невзначай она упомянула, что купец был человеком культурным и образованным, говорил на нескольких языках и обычно они с княгиней разговаривали между собой по-итальянски, как пить дать для того, чтобы ни она, ни Александр не могли понять, о чем у них разговор.