Ненавижу блондинов
Шрифт:
Я сжал кулаки, преодолевая желание разгромить тут все к чертям. А потом спалить. Отец бесил и голосом, и этим отношением. Считал меня немощным, требующим вечной опеки, точно я младенец.
— Надеешься, что я буду отсыпаться в палате? Считаешь меня подонком, способным бросить свою девушку? — процедил сквозь зубы, стряхнув его руку с плеча. — Я отвечаю за нее. Не держи меня!
Отец лишь сморщился на «свою девушку», но промолчал, не сделав новой попытки удержать. Он лишь сжал кулаки. Я слышал, как хрустнул пластик телефона в сильных пальцах. Отвернулся, разглядывая видную через забор темную чащу леса.
— Макс, ты сам еле держишься на ногах. От тебя мало толку, — продолжал терпеливо уговаривать отец. — И себя угробишь, и ей не поможешь.
Мое
— Роман Алексеевич, ребята нашли… — он замялся, коротко взглянув на меня.
Не хочет говорить при мне. С Машей что-то? Они ее нашли?
— Что? Говори уже! — не выдержал я, делая к нему шаг, норовя вцепиться в одежду и вытряхнуть правду, но отец удержал меня.
Отец кивнул, разрешая говорить, сильно сжав пальцы на моем плече. Я весь превратился в слух. Зам точно нарочно медлил, не решаясь сказать.
— Недалеко отсюда, на выезде, нашли девушку в лесу. — У меня перехватило дыхание: — Блондинка… изнасилована… была попытка удушения. Была жива. Реанимация ее подобрала. При ней документы, — мужчина протянул отцу паспорт и права.
Блондинка… Это не Маша… не Маша… не она…
— Савельева… Снежана… Допрыгалась, — невесело буркнул отец, разглядывая фото.
Глава 14. Блуждательная… Или «В одном черном-черном лесу…»
Еще эхо его голоса звучало у меня в ушах, а ноги сами несли подальше от кошмарного места, от человека, который мог передумать и вернуться, чтобы завершить то, ради чего он меня привел сюда. Я бежала, не разбирая дороги, прикрыв руками лицо, не чувствуя боли от хлещущих веток, падала, обдирая руки и колени, поднималась и бежала снова. Откуда только силы брались. Неожиданно почва под ногой поехала. Я пыталась отскочить, но лишь нелепо взмахнула руками. Тело, повинуясь инерции и силе притяжения, рухнуло вниз. Больно приложилась бедром и ребрами о камни на жестком склоне. Трещали, ломаясь, ветки. Комья грязи залепили рот, открытый в немом крике. Несколько раз перевернувшись, я кубарем скатилась в овраг. Под плеск упавших в небольшой водоем комьев земли, замерла на месте. Выплюнула грязь, вытерев губы. В темном буераке едва слышно журчала вода небольшого ручья. Прислушалась к тишине, пытаясь уловить звуки погони, человеческих криков и лая собак. Слух не уловил ничего близко похожего. Птицы, испуганные моим шумным появлением, успокоились и вновь продолжили свои «разговоры». Я пошевелилась, и тело отозвалось тупой болью ушибов.
К счастью, обошлось без переломов. Теперь, когда я сбежала от возможного убийцы, мне нужно было решить, что делать дальше, как выбираться из леса. Сначала отдохнуть, а потом решать.
Через тонкую ткань чувствовала, как влажная, прохладная земля приятно холодит царапины и ушибы. Лицом уткнулась в широкие и мягкие листья лопуха, росшего на дне оврага. Рядом вздрагивали глянцевыми листочками кустики брусники, усыпанные нежными, розовыми колокольцами цветов. Я вдыхала влажный, пьянящий запах леса — запах моей свободы. Повернула голову, пытаясь разглядеть небо. В вышине недосягаемой отсюда смыкались кроны сосен. Меж неплотным переплетением ветвей вспыхивали солнечные зайчики. Мне казалось, я не видела ничего прекраснее. Не могла оторвать взгляд, следя за вспышками. На меня снизошло умиротворение. Ни единой мысли в голове. Двигаться совсем не хотелось. Я прикрыла глаза и дала себе несколько минут отдыха, обещая, что как только, так сразу встану и пойду искать выход из леса. Но точно не в ту сторону, куда ушел похититель. Мерзкий писк оповестил, что я не одна. Меня нашли комары. Прикрыла рукой лицо от злобных кровопийцев, решивших закончить то, что не закончил убийца. Но даже они не заставят меня немедленно тронуться с места. Когда проходили пять минут, я снова давала себя еще пять минут,
Мне снился смеющийся, обнимающий меня Макс. Он был мокрый и холодный. Парень по-собачьи фыркал и лез целоваться, а я, громко смеясь, отбивалась, требуя сначала перекрасить волосы, потому что его блондин мне совсем не нравится.
— Макс, отстань, — я попыталась отстраниться от него, отворачивая лицо.
— Аф, — странно ответил блондин, все так же улыбаясь. — Аф, аф, — повторил он и заскулил.
Я распахнула глаза. Испугалась окружавшей меня темноте. Глаза быстро привыкли, различая контуры предметов. Сосны покачивались, выделяясь темными силуэтами на фоне темнеющего бархата неба. В разрывах крон мелькали редкие звезды. Сумрак окутывал дно оврага, почти сплошь заросшего кустарником. Я разглядела собачий силуэт. Среднего размера лохматый пес прямо передо мной скалил зубы, белевшие в темноте. Мне показалось, он улыбался. Или моя психика не выдержала, и я окончательно сошла с ума. Пальцы сами потянулись к морде, и пес радостно облизал мою ладонь. Я коснулась короткой шелковистой шерсти на морде, прошлась до длинного мягкого уха, вернулась, зацепив влажный нос. Псина смешно чихнула.
Спаниель или похожий на него пес. Скорее кокер. Не модная сейчас, но забавная порода веселых рыжиков. Вспомнился рыжий парень, звонивший на телефон Макса.
Страх за блондина кольнул сердце.
Как он сейчас? Живой ли? Если нас разделили, значит, его не хотели убивать. Он точно живой. Разве такие умирают молодыми? Нашел ли его отец?
Ответов у меня не было. Сама попала в ситуацию критическую, но хотя бы не безнадежную. Но как я выберусь из нее — это еще вопрос.
— Ты чей? Ты потерялся? — прошептала я, потрепав пса за ухом.
Он радостно взвизгнул и бросился вылизывать мне лицо. Я вяло отбивалась от собачьих ласк. Только сейчас почувствовала, как промок бок, и затекло давно лежащее в одном положении тело. Пальцы нащупали ошейник с подвеской в виде плоской косточки. Кончики пальцев прошлись по гравировке. Скорее всего, имя пса. Но в полумраке разглядеть все равно не удастся. У знакомых был похожий кокер спаниель по имени Арчи.
— Повезло мне, Арчи, я сегодня спаслась. Ты здесь один? Где твой хозяин? Есть, наверно, хочешь?
— Аф…
Последнее слово было ему знакомо. Ну, еще бы…!
— Я тоже хочу, — не переставая наглаживала его, радуясь, что очнулась не одна: — Жаль, с собой ничего нет. Так бы я поделилась.
Лежать больше не было сил. Солнце давно село, и я стала мерзнуть. Вода, пропитавшая землю вокруг, пропитала меня. Я чувствовала, как тело время от времени прошивала крупная дрожь. Медленно села, отряхивая волосы от веточек и травинок. Вытянула ноги и зашипела от боли в лодыжке. Падение не прошло даром. Но не критично: ушиб или небольшое растяжение. Пес тоже встряхнулся. Поднялась, морщась от боли. Потопталась на месте, прикидывая, как далеко смогу уйти на поврежденной ноге. Подняла голову, прикидывая как высоко мне лезть. Когда катилась, казалось, конца и края нет. Сейчас по моим подсчетам до верха метра четыре, максимум пять. Вот только подъем для меня крутоват. Без кустиков и выступов — зацепиться не за что. Со здоровой ногой не получиться, а с поврежденной, ночью и подавно. Я глянула на пса, крутящегося рядом. Он же как-то спустился ко мне. Или тоже свалился, подойдя слишком близко к краю. Вряд ли, слишком чистенький.
— Выручай, малыш, — попросила его: — Я если полезу, то сорвусь обратно. Слишком круто для меня. Где ты спустился? Веди…
Он шустро обнюхал кусты по близости, поднял лапу и пометил. Вернулся и сел у моих ног. Присела и погладила его, не зная, как еще передать ему просьбу. Где-то читала, что собаки выводят заблудившихся из леса. Обычно детей. А вот с хозяевами-мужчинами все непросто. Пес принимает его за главаря стаи, и ждет, пока хозяин совсем ослабнет, и только тогда уходит звать на помощь. Не хотелось доводить себя до обморочного состояния. Да и не поможет. Я псу случайный человек, он за мной спасателей не приведет.