Ненавижу магов
Шрифт:
Жизнь не будет сказкой, и под чужой указкой
Жена тебя предаст, жизнь за тебя не отдаст.
Стою в своем кабинете и смотрю, как ещё одно глупое проклятье высасывает плату из Серафимы – годы ее жизни. Почему-то на моих губах горькая улыбка. Чем сильнее и конкретней проклятие, тем больше оно требует плату. У меня, например, ушло десять лет жизненной энергии, чтобы проклясть министра. Формулировки сестры весьма увлекательные. У нас с женушкой и речи не идет о счастье, тем более о любви. Фраза о власти не понятна, пока не вспоминаю, что развестись
Часть 11. Невеста упыря, огонь и отравление.
Часть 11. Невеста упыря, огонь и отравление.
Пенелопа
Зелье вскипело, в этот раз получилось золотым, но слишком густым. Что же я сделала не так? Может, слишком много добавила слез девственницы? Повертела в руках небольшой флакончик, мало осталось, на новую попытку не хватит. Помню, этого ингредиента хватало всегда, сама ревела в три ручья, но теперь мои слезы бесполезны. Странно то, что с момента той ночи я сама на себя перестала походить. В моей душе буквально клокотал такой гнев, что я почти каждого готова разорвать. Возможно, это моя реакция на пережитый стресс, но я все чаще стала перегибать палку и вести себя не так, как раньше.
Когда я вернулась к себе в комнату, Вероника сидела на моей кровати и безучастно смотрела в пол, ее лицо лишено каких-либо эмоций. Клара куда-то ушла, у нее есть дурацкая привычка делать все назло. Попросила ее присмотреть, так нет, куда там! Подавила злость и собралась, чтобы привести в чувства подругу.
– Ника! – позвала, но та не отреагировала.
Опустилась перед ней на колени, взяла ее руки в свои. Чтобы немного ее успокоить, рассказала о том, что сделала с ее обидчиками, с нашими обидчиками. Когда, довольно улыбаясь, я закончила, девушка вырвалась из моих рук и вдруг, поколебавшись какое-то мгновение, залепила мне пощечину. Я даже села от неожиданности, пораженная таким поворотом.
– Да как ты могла?! – закричала обычно робкая девушка.
Посмотрела на меня так, как будто это я ее под зельем насиловала! Злость бурей встрепенулась в груди, и я сделала то, что не ожидала от себя – дала сдачи. Вот только от моей пощечины она слетела на пол и испуганно ойкнула. Я поднялась на ноги и посмотрела на нее сверху вниз.
– Да что с тобой такое? – Вероника держалась за красную щеку и смотрела на меня с испугом.
– Со мной что такое?! А с тобой что? Какого чёрта ты так себя ведешь?! Я тебя защитила, а ты меня бьешь?
Откуда-то потянуло дымом, так что я невольно зажала нос. Что горит? Развернулась по сторонам, все еще ощущая адскую злость.
– Пепа, у тебя рука горит, – пискнула Вероника, и я сразу же посмотрела на руки.
Руки, и правда, горели, однако я не ощущала никакой боли. Края свитера дымились, и от едкого запаха щемило нос. Огонь необычный, синего цвета, и почему-то я совсем не испугалась первые мгновения, пока смотрела не него. Потом, когда до меня дошло, где я раньше видела такой странный огонь, принялась скакать на месте, пытаясь затушить. Мне бы вода лучше помогла, но в комнате у меня ее не наблюдалось, а бежать в душевую почти через весь коридор и привлекать к себе внимание, тоже не вариант. Хорошо хоть огонь отчего-то сам погас, почти сразу. Свитер дымится, я его
– Это что было? – спросила Вероника через какое-то время, я уже успела забыть о ней.
– Неудавшийся эксперимент, – соврала, не моргнув глазом.
Даже немного обрадовалась, когда начали чесаться руки. Магия, наверное, какая была. Хотя, что как не магия – синий не обжигающий огонь. Так, подумаю об этом потом. Повернулась набок и уже без злости посмотрела на подругу.
– Тебе не кажется, что тебе надо объясниться? – сменила тему.
Вот лучше бы я не спрашивала, потому что рассказ Вероники меня весьма впечатлил. Девушка говорила долго, рассказывала много лишнего, но я не перебивала, понимая, что ей банально нужно выговориться. Из всего сказанного я почерпнула лишь факты.
Вероника, старшая из двух дочерей обедневшего помещика. Когда-то ее род был очень знатен и богат, но все потерял из-за пристрастия отца к азартным играм. Девушка поведала жуткую историю, о том, как ее, ныне покойная мать, будучи не в силах справиться со своим мужем, пошла на хитрость, чтобы спасти своих дочек – выдать их замуж сразу после рождения. В наше время это кажется дикостью и пережитками прошлого, но у мамы девушки, очевидно, не было выбора. После этого Вероника ненадолго замолчала, будто сомневаясь: стоит ли продолжать? Но, решившись, поведала страшную и отвратительную тайну: ее мать боялась, что девочек он проиграет в карты так же, как и ее.
– Почему она просто не ушла от него после этого? – спросила я тогда не в силах сдержаться.
– У нее не осталось родственников, нам бы пришлось жить на улице, а моей сестре Каре тогда и года не было. К тому же брак был не простой, магически подпитанный, – девушка поджала губы и больше не захотела об этом говорить.
Своего отца она ненавидела и презирала, что было вполне понятно. Как и в принципе то, что она винила его в смерти своей матери. Маму Вероника потеряла, когда ей было восемь, а сестренке шесть. Как именно она умерла, подруга не говорила. Сказала, что после ее смерти они с сестрой прожили с отцом год, и что это было самое ужасное время в ее жизни. Потом отец решил, что с него хватит и буквально выбросил их на улицу.
– Так мама выдала вас замуж или нет? – спросила, ибо девушка скривилась, наверняка переживая заново неприятные моменты.
– Выдала, однако, нашим мужьям мы с сестрой оказались не нужны. Каждый из них влиятельный и богатый, и мне только приходится гадать, каким образом мама нашла их и уговорила взять нас в жены, – она нервно теребила подол платья.
– И что, им на вас наплевать было совсем? – нахмурилась.
Это что еще за мужики такие? Женились на детях, так еще и бросили их на произвол судьбы.
– Нет, конечно, нет. В первый же вечер мы попали в передрягу, с детьми не церемонятся на улице. Магический договор, который мама заставила их подписать при женитьбе, начал действовать, тогда мы с сестрой впервые увидели своих мужей. Но они, посоветовавшись, отправили нас в пансионат в провинции, – она поежилась, как будто ей это не понравилось.
Недолго же они на улице побыли, предприимчивая у них матушка, все предугадала. Вот только Веронике больше восемнадцати, а значит, брак уже должен быть подтвержден физически.