Ненавижу магов
Шрифт:
– А что эти девочки здесь забыли?
– Сотри им память, слышишь? И этим тоже, – он кивнул в сторону целителей, те аж попятились от меня, – но сначала пусть меня вылечат!
– Как пожелаешь, но исключительно после того, как эти милашки поведают мне настоящую, правдивую историю. Чтобы я мог, наконец, во всем этом дерьме разобраться, – едва не хохотнул в конце, так как при слове «дерьмо» у принца страдальчески дернулся глаз.
Судя по всему, девки меня боялись больше принца, поэтому чуть ли не наперебой начали вещать. А история получилась крайне занятная. Наш герой-любовник Антоний возомнил себя половым гигантом, для чего и позвал к себе в комнату сразу
Не знаю, кто так глупо попытался подшутить над принцем, но шутка удалась. Мне даже щеки сводило от усердия, с которым я пытался не засмеяться. Дело, конечно, было серьёзное, но не тянуло на громкое звание «покушение на принца», тут скорее месть принцу. Вычеркнув из длинного списка его врагов себя, (не потому, что не мог этого сделать, а потому что банально было не до того), решил пройтись дальше по нему. Для уточнения фактов вызвал комиссаров, оторвав их от поисков моей жены. Слишком много времени потратил на ожидание ее следующего хода, а тут во дворце опять проблемы начались. Комиссары собрали придворных, сбежавших из дворца, и я начал допрос. Допросив девушек и целителей, отпустил с несколькими комиссарами, чтобы глаза не мозолили. Принц сам ушел, правда, скорее всего не далеко. Как об этом думаю, приходится сдерживать улыбку.
К утру я выяснил, что никто из дворца не причастен к отравлению, так что осталось искать лишь в одном месте – самом училище, которое изготовило заказ. Приказал отправить за профессором, изготовившим это проклятое зелье. К моему удивлению, во дворец явилась целая делегация женщин из училища.
Сам этот факт очень заинтересовал, ведь не успел я за ними послать, как они пришли сами, заявив, что их вызвали. Дальше вообще случилась какая-то чертовщина: где-то по дороге пропала студентка, которую они непонятно зачем с собой взяли. Женщины бросились ее искать, и я отправил им в помощь своих комиссаров. Пока длились поиски, во мне росло какое-то неясное предчувствие, что-то беспокоило, и понял, что, только когда услышал ее голос.
– Заблудилась, простите…
Её голос звучал глухо по сравнению с другими, но я услышал его и почти сразу узнал. Просто какое-то время не мог поверить, что слышу именно его, пока она не заговорила снова.
– Сам советник? – я почувствовал ее страх, еле заметный, почти слившийся с равнодушием.
Послышались шаги за моей спиной, женщины вернулись в приемную возле зала суда.
– Ну, что, нашлась ваша пропажа? – иронично спрашиваю, поворачиваясь к ним, и прилагаю максимум усилий, чтобы не показать, насколько взволнован.
Это была она, точно. Я понял это прежде, чем увидел уже знакомое пальто на ней. Черные брюки явно ей велики, и такой же большой темно-синий свитер, поверх всего этого сумка через плечо. Волосы собраны в пучок на затылке, так что не понять, насколько они длинные. Лицо бледное, но черты те же, и главное – глаза, их невозможно забыть.
Она смотрит мне в глаза, вероятно, не ожидала меня здесь увидеть, я вот совершенно точно не ожидал. Ее удивительный взгляд буквально прикован
– Ваша студентка так часто теряется, – говорю тихо, с улыбкой, обращаясь к директору училища, но при этом не могу оторвать взгляд от девушки.
Она не похожа на ту, что той ночью стонала на мне. Больше на ту, какой она показалась мне при нашей первой встрече, обычную бродяжку. Ее одежда изношена, внешний вид говорит о том, что собиралась она второпях и, похоже, не спала несколько дней. Вот только все это никак не проясняет мне, жена она или нет.
– Господин советник, неужели дело настолько серьёзное, что его поручили вам? – директриса все никак не могла угомониться, но она меня интересовала меньше всего.
На самом деле я до жути хотел опрокинуть бродяжку на диван и задрать ее свитер на спине, чтобы увидеть, есть ли там Брачная Метка. Это желание было настолько сильным, что я еле себя сдерживал. Точнее это делал не я, меня останавливал ее влажный и гадкий страх. От ее страха спина холодела, а на лбу выступал холодный пот. Она меня боится – это все ее чувства. Но этот страх сильно отличается от страха остальных женщин. Этот я чувствовал настолько, что мои руки начинали непроизвольно дрожать, поэтому пришлось спрятать их за спину.
– Вы даже не понимаете, насколько, – загадочно улыбаюсь и перестаю смотреть на нее, это слишком заметно, женщины уже косятся на меня подозрительно.
– Кто же пострадал, господин советник? Кто-то из придворных? Могу заверить, раньше такого безобразия в нашем училище не случалось. Мы всегда гордились своими зельями, изготовленными настоящими мастерами своего дела из наилучших ингредиентов. Все профессора с гордостью относятся к своей работе! – директриса вещала и вещала. Обо всех наградах, которые получали ее студенты, о важной роли зельеварения в государственных делах страны, но я слушал ее вполуха, наблюдая, как от ее тирады девушка по имени Пенелопа сдерживает ироничную улыбку. Она больше не смотрит на меня, ее взгляд пуст и упирается куда-то в пол. Не чувствует ко мне ничего, и это так ранит моё самолюбие.
– И кто же из вашей весьма нескромной делегации изготовил то самое зелье? – спрашиваю, чтобы заткнуть директрису, и получаю неожиданный ответ.
– Пенелопа.
– Вы поручили королевский заказ студентке?! – удивление и негодование буквально вспыхнули во мне, но причиной стал отнюдь не проступок директрисы, а то, что даже сейчас она ничего не чувствует ко мне.
– Да… Нет. То есть да. Пенелопа Руднева лучшая ученица на курсе, она почти выпускница училища, поэтому я посчитала… – директриса начала оправдываться, но я уже почувствовал запах жареного.
– То есть вы поручили изготовление королевского заказа дилетанту без диплома?! – повторил я, и мне пришлось повысить голос, чтобы добиться нужного эффекта. Гнев, смешанный с обидой от девушки, был мне наградой, но он быстро ушел, не оставив и следа.
– Простите, господин советник, простите… – начала бормотать директриса, низко кланяясь вместе с женщинами, сама девушка осталась стоять ровно, не издав и звука.
– Попа, ты что делаешь?! Извиняйся! – другая женщина схватила девушку и силой заставила ее кланяться. От этого я почувствовал ее злость, настолько сильную, что мой огонь уже должен был поджечь, если не меня, то нахалку, что заставляет ее пресмыкаться. Вот только огня не было!