Ненавижу, слышишь? И люблю...
Шрифт:
– Я загнал тебя как трусливого щенка, - голос его сух. В нем более нет злорадства.
– Мастер, я не понимаю, что происходит? – Рей смотрит с недоумением.
А потом глаза зажигаются робкой надеждой. Он не понимает, кто причина его ужаса и падения.
– Зря ты приезжал, - с некоторой долей грусти отвечает Мастер.
А потом замахивается. Рука в считанные секунды трансформируется в мощную лапу – с острыми, как лезвия, когтями.
Рей в ужасе замирает. Голова его пуста – там нет ни единого заклинания. Мастер быстрым, точным рывком распарывает горло и живот. Брызжет кровь,
Мастер же, с непонятной улыбкой на губах, шагает обратно – в светящийся серебром портал.
В лесу быстро темнеет. Еще минуту назад солнце светило вполне сносно, и вот уже на землю опускаются сумерки, а по ногам клубится плотный туман.
Одежда пропиталась влагой, а холод медленно, но верно забрался под кожу. Зябко. Нужно подниматься и отправляться. Только куда? Вернуться назад? Как смотреть в глаза учителю, зная, что он сделал. А главное – почему.
Я научилась смотреть на вещи и видеть их такими, какими они были, а не такими, какими мне бы хотелось. Магия, и какой-никакой житейский опыт, сгладили наивность и детство осталось далеко в прошлом.
Мастер убил Рея из ревности. Тогда еще мы не были близки, но это ничего не меняло.
И пусть он совершил это своими собственными руками, толкнула его на это я.
Это я стояла там и глупо улыбалась, я строила глазки им обоим. Это я хотела отомстить Мастеру за секс с прийей, я дала себя целовать, прекрасно осознавая, что Мастер издали увидит припухлость и алый цвет налитых губ. Услышит запах Рея, которым пропиталась одежда после совместной прогулки. Это я хотела, что бы он ревновал.
И как глупо было ожидать, что взрослый мужчина, гордый и властный, спустит это все на тормозах.
Но самым страшным было не это. Весь ужас был в том, что я уже простила Мастера. Более того, где-то в темном, мрачном уголке души, я ощутила самодовольство. Мне польстила ревность Мастера, понравилось его собствиничество. И его жестокость.
Стоило признаться в этом, как навалилось чувство вины. Что ж я за дрянь такая, если смерть друга для меня ничего не значит, если люблю его убийцу.
Потерла лицо руками. Встряхнулась. Холодно, пора трогаться. Свистнула, призывая Азура. Звук потревожил тишину. Разрезал ее, шелестом отозвался от деревьев.
А я поняла, как тут оглушительно тихо: неслышно было щебетания птиц и звуков животной жизни - ни шороха, ни хруста веток под ногами оленей. Вообще ничего. И Азура в пределах видимости не оказалось.
Больше свистеть не хотелось. Страх вдруг дал о себе знать – в конечностях наметилась слабость. Руки стали вялыми, а ноги мелко затряслись.
Переборов себя, сунула пальцы в рот и снова залихватски свистнула. И опять пустая тишина. Словно вымерло все. Не выдержала, закричала:
–
Противно стало из-за собственной трусости. Разозлилась.
– Прожорливая скотина, покажись, наконец! – Злая интонация придала сил – ноги перестали трястись. И чего мне бояться? Пумы? Барса? Да я в пыль сотру любого, кто осмелится напасть!
Как самонадеянно было так думать. Боги наверняка посмеялись, заслышав мою пустую браваду. Потому что в тот самый момент, как я уверилась, что опасности нет, кто-то накинул на меня полог недвижимости. А потом с силой ударил по лицу.
Глава десятая.
Очнулась в совершенно незнакомом месте. Сильно болела голова, в висках пульсировало, а перед глазами роились черные точки, но через силу заставила себя осмотреться. Я определенно находилась в пещере. Узкие, каменистые своды не позволяли встать в полный рост. Тянуло холодом, да еще сидеть на влажном камне было до омерзительного неприятно.
Где-то неподалеку капала вода, и стоило о ней подумать, как накатила страшная жажда. Во рту было сухо, язык прилип к небу. Хотела встать, но даже дернуться не смогла – все еще была заколдована.
Такую магию мог сотворить только высший. Я же пока только мечтала о таких заклинаниях. При пологе недвижимости мозг переставал приказывать телу. Все сигналы отдавались вхолостую. Человек мог стоять сутками в одной и той же позе. С него могли сдирать кожу. Бить. Резать на куски. А он и не шевельнется. Не отключится от боли, все прочувствует до последнего вдоха.
Очень удобное заклинание.
Маг столь высокого уровня мог вломиться в сознание и приказать мне убить себя. И я послушаюсь. Никакие супер крепкие магические стены и барьеры меня не спасут. Потому что я не владею такими мощными знаниями. Потому что я, по сравнению со столь сильным колдуном – ничтожная козявка.
Я не успела прочувствовать весь ужас положения. Мозг отказывался верить глазам.
«Ко мне. Живо» - набатом прозвучало в голове и я на негнущихся ногах пошла на зов.
Это было даже интересно – шагать против воли. Просто идти, не отдавая себе никаких приказов. Состояние такое, будто смотришь на себя со стороны. И все же я пыталась упрямиться. Внутренне командовала – стоять! Но все равно покорно шагала. Внутренняя борьба с заклинанием отвлекала от главного – от чувства неминуемой беды. Оно накатывало волнами тошноты: горечь подкатывала к самому горлу подобно изжоге.
Впервые я поняла, что такое страх. Липкий, он заставлял кожу покрываться противной холодной испариной.
То, что неизвестный маг не собирается угощать меня медовыми пряниками – было ясно как день, но что именно им движет, было непонятно. Что он будет делать со мной? Кто он такой, черт возьми?! Именно незнание ответов пугало до дрожи. Конечно, я много чего боялась в своей жизни – пауков и всяких мерзких тварей вроде скалапендр, порой боялась прогневить Мастера или получить неуд в лицее. Но этот страх перед неизвестностью не вписывался ни в какие рамки.