Ненавижу тебя, но люблю! или Сказания Тар-Данарии
Шрифт:
Кивнула на прощанье и пошла к той лавке, что помнила по предыдущему визиту. Травами пахнет, магией старой и крепкой, чужой для этого помещения. А еще пахнет зельем, про которое говорила Любава — тем, что истинные чувства восстанавливает.
— Кого тут нелегкая принесла в мои владения? — скрипучий голос принадлежал старой седой ведьме с морщинистым лицом, сгорбленной спиной и узловатыми пальцами.
Старуха вышла в просторную комнату, в которой на столе были разложены засушенные травы, лягушиные лапки, крылья летучих мышей и крысиные хвосты. Я даже слегка опешила от столь древних атрибутов,
— А, сама Ехидна ко мне пожаловала, — скрипела старуха, а глаза ее так и сверкали, даже не скрывая ясный и пытливый ум. Пусть она и стара как само древо Тар-Данарии, но мысль в ней жива и кипит на зависть молодым… или вечным.
— Занятно, что ты меня узнала, а та, другая, что на ведьмины круги ходит, — нет, — проговорила я, присаживаясь на лавку, куда мне махнула Ямира.
— Ты про Любаву? Ха, да у нее силы все от зелий да камней, а сама она не на много способна, — рассмеялась старуха и с кряхтением поставила передо мной крупную кружку со своим зельем. — Слышала я, что Ехидна ходит по разным мирам и ищет средство от любви — у меня не найдешь. Я стара уже — вот только это и могу, но ты ж сама должна понимать — истинные у тебя чувства или нет. Ты пей — для тебя он как простой отвар из ромашки, только вкуснее да слаще — не действуют мои зелья на стражей Тар-Данарии.
Я с опаской отпила, хоть и знала, что навредить мне ведьмино питье не может, но ведь на вкус и цвет, как говорится в одном из миров, друзей не бывает. Зелье оказалось невероятно ароматным, немного терпким, слегка сладким — в самый раз отдохнуть и успокоиться. Эх, еще б пирога с брусникой.
— На вот, не я пекла — соседка, — передо мной поставили глиняную тарелку с закрытым пирогом, нарезанным треугольниками, — я настолько стара, что вымесить тесто могу только в воспоминаниях.
— Как ты здесь оказалась? В этой лавке всю жизнь управлялась Агата. Собиралась дочери ее передать и внучке.
Откусила небольшой кусочек и чуть не застонала — как же вку-у-у-сно. Не с брусникой — с черникой — но тоже невероятно.
— Агата с дочерью круг ведьмин закрывали, да не справились с нечистью — сгинули. Арина, внучка Агаты, Академию в этом году закончить должна да сюда явиться, да только что-то запаздывает.
— Лавку ей отдашь, когда от дел отойдешь? — спросила, намекая, что в ее возрасте уже отдыхать пора, а не зелья варить.
Старуха рассмеялась, беззлобно, по-доброму — не обиделась на мои слова, хотя все поняла про свою старость и силу, что истончается в ней — мне все это видно, как никому.
— Надеюсь, да только слухи об Арине тревожные доходят — посмотрю, когда явится, а то мало ли, выросла еще одна Любава или что похуже.
Мы замолчали, я доедала второй кусок пирога, когда почувствовала еще одну ведьму со сладковато-терпкой силой малинового чая. Сила эта ощущалась на улице, и тут же, распахнув дверь, в комнату влетела растрепанная рыжеволосая девушка с голубыми глазами, пухлыми губками и щечками — дитя дитем. И этот вихрь, поздоровавшись резко и скомкано, схватил со стола мою кружку с зельем и так же резко развернулся к долговязому стражнику, влюбленно следящим за каждым жестом юной ведьмы.
— Пей, да не глотком, дурень ты этакий, палец обмакни и оближи — тебе этого в самый
Я с интересом наблюдала за действием: зелье, что я пила как компот, приобрело вязкость и поблескивало на крупном пальце, как мед. Парень проглотил, сморщился, словно касторового масла выпил, а потом встрепенулся — взгляд стал осмысленным, цепким и немного злым.
— Полегчало? — спросила рыжая ведьмочка, уперев руки в бока. — Все еще хочешь на мне жениться?
— Да, нет, отстань, ведьма, — парень, что буквально мгновение назад смотрел на девушку влюбленными глазами, шарахнулся обратно к двери и сбежал, словно земля под ним горела.
— Вы меня извините, — девушка виновато улыбнулась и поставила передо мной мою кружку, в которой на дне плескалось янтарного цвета жидкое зелье — как-то допивать расхотелось. — Я ваше зелье от самой окраины ощутила — вы прямо моя спасительница. Этот горе-страж за мной с самого утра топает и замуж зовет — надоел страшно.
— Ну, а что ж ты его так? — я усмехнулась и поднялась с лавки, ощущая горечь разбившейся надежды, что в этом месте мне помогут.
— Если бы он по-настоящему, а тут проклятье подцепил, что на меня навели — он за время моего путешествия уже пятый такой. У меня у самой зелье неплохо выходило делать да непутевых этих отгонять, да ингредиенты закончились. А ваше зелье — просто феерично — пары капель хватило, чтоб проклятье убрать. Меня, кстати, Арина зовут, извините, что вторглась во владения…
Девушка только тут принялась осматриваться и как-то лицо ее становилось все озадаченнее и озадаченнее.
— Ена, но я гостья — хозяйка тут Ямира, — я махнула рукой в сторону старухи и направилась к двери — пора прощаться и уходить, а то молодая ведьма принялась с недоумением рассматривать мои иллюзорные ноги.
— Арина? — услышала я хриплый голос старой ведьмы, когда повернулась к ней проститься. Женщина смотрела только на молодую ведьму и на глазах у нее блестели слезы. — Внучка Агаты?
Дальше я не слушала — вышла и дверь прикрыла. Здесь и сейчас этим двоим лучше не мешать.
Дальше по улице заметила резво шагающего горе-стражника, попавшего под проклятье и от одной капли зелья вернувшего свои истинные чувства. А я целую кружку выпила, а сердце при одном воспоминании о Нике сжимается и трепещет так, словно я снова ощущаю на губах его поцелуй, словно я вновь утопаю в его крепких горячих объятьях.
Глава 69
Ник
Мир, в который я переместился следующим, показался мне довольно милым местом. Ласково пригревало летнее солнце, несмотря на очень ранний час. В воздухе еще сохранилась утренняя свежесть, на ярко-зеленой траве блестели крупные капли росы. Я глубоко вдохнул, и на душе как будто стало легче. Отступала напряженная решимость, давала место робкой, но не сломленной надежде.
Тропинка вела меня вдаль от села, туда, где на диком поле раскинулись разноцветные шатры. Ярмарка собиралась здесь каждый год в самом начале лета, а проходила с таким размахом, что стала известна далеко за пределами этих мест. Многие приезжали сюда не только торговать и подыскивать себе полезностей, но и чтобы обменяться новостями за год, научиться новому, поглазеть на диковинное.