Ненужная семья

Фомина Татьяна

Если бы она только знала, чего мне стоит держать себя в руках. Хочется забрать эту женщину и отгородить от всего мира, чтобы ничто не могло причинить ей вред или сделать больно.

Диагноз Кнопки сам по себе сильнейшее потрясение особенно для любящей матери, но Ясмина не отчаивалась, а искала пути решения проблемы, но в самый сложный момент получила подлый и грязный удар в спину от своего мужа. На хрупкие плечи этой женщины свалилось слишком много, чтобы она могла вынести всё сама и при этом не сломаться.

Ясмину накрывает истерика, и я притягиваю её к

себе. Держу в руках, пока она выплёскивает кошмар прошедшей недели. Я даже представить боюсь, что она чувствовала. Если бы я только мог забрать на себя всю её боль – забрал, не раздумывая. Глажу по волосам, до одури вдыхаю почти позабытый запах и не хочу отпускать.

– Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, – говорю ей, себе, всему миру, что приложу все усилия, чтобы у нас всё было хорошо, и больше никто не встал между нами.

Одурманенный её близостью, запахом я забываю обо всём и почти не контролирую, что творю.

– Ты даже не представляешь, как я благодарен твоему мужу, – веду губами возле её виска, борясь с самим собой, своим желанием, и совершенно не замечаю, как от моих слов напрягается Яся.

Глава 24

Ясмина

Упоминание о муже отрезвляет как вылитое на голову спящего ведро ледяной воды. До меня только сейчас доходит, что я сама стою в объятиях чужого мужчины. Женатого, между прочим, мужчины. Ведь у Алана своя семья и своя жизнь. И, если хоть кто-нибудь в этот момент нас увидит, никакие объяснения не смогут убедить, что это всего лишь дружеские объятия. Потому что дружеского в них очень и очень мало. Я сама отчётливо ощущаю предательский жар от сильных мужских рук, которые буквально вжимают меня в крепкое тело.

Эмоции слишком плохой утешитель. Да и время, как оказывается, в этом тоже не самый лучший помощник. Ничто не проходит, и ничто не стирается бесследно. И наше прошлое, увы, не забывается, просто чувства со временем притупляются, создавая иллюзию, что ты справился с ними. Но стоит только оказаться в одном месте в одно и то же время, как оно напоминает о себе, несмотря на все запреты и препятствия.

– Алан, пожалуйста, пусти, – прилагаю максимум своих усилий, чтобы достучаться до Мир-Алиева.

С силой упираюсь в мужскую грудь, безуспешно пытаясь создать между нами хотя бы небольшое расстояние.

– Не могу, – опаливает своим дыханием и жадно вдыхает запах моих волос.

– Что ты д-делаешь? – трепещу, совершенно не справляясь с его напором.

– Вспоминаю… – своим признанием выбивает весь воздух из моих лёгких. – Помнишь? – ведёт по моему уху, едва касаясь по нему губами.

Ноги подкашиваются, а тело перестаёт подчиняться приказам головного мозга.

– Н-нет, – выдавливаю из себя откровенную ложь.

– Лгунья, – тихо шепчет Алан, ещё больше дразня и распаляя.

– Алан, пожалуйста, прекрати.

– Не хочу…

– Мне нужно к дочке, – привожу самую вескую причину, чтобы хоть как-то остановить это безумие, и Алан, наконец, отпускает.

Сразу

же отступаю от него на шаг. Не самое большое расстояние, но и его хватает, чтобы взять себя в руки.

– Алан, я безумно тебе признательна за оказанную помощь…

– Яся, пожалуйста, не нужно, – перебивает.

– Нет. Мне нужно это сказать. Выслушай меня, – прошу, глядя в глаза, в которых лавой кипит горячая карамель.

– Яся… – начинает Алан и собирается подойти ближе, но я выставляю вперёд руку.

– Алан, пожалуйста! – чуть ли не умоляю его не приближаться и дать мне высказаться.

– Хорошо. Я тебя слушаю, – нехотя соглашается.

– И не перебивай, пожалуйста.

– Я постараюсь.

– Спасибо.

Теперь мне нужно не просто чётко сформулировать то, что я хочу сказать, а необходимо, чтобы Алан принял моё решение.

– Я не знаю, как ты узнал, что Насте нужны деньги, и никакими словами не выразить, как я тебе за это благодарна. Ты спас жизнь моей дочери.

– Яся… – хочет возразить, но я жестом его прошу не перебивать и дать мне договорить.

– Алан, я обязательно верну тебе всю сумму.

– А вот этого делать не нужно, – всё-таки сбивает меня с мысли.

– Нужно, – стою на своём. – Я бы в любом случае нашла деньги.

– Через отморозков «Кредитлайфкампани»?

– Откуда ты знаешь? – вопрос слетает прежде, чем я успеваю подумать. Это же логично, если он осведомлён про Олега, то и про это должен знать.

– Да, Яся, знаю, – подтверждает мои мысли. – Твой муж поступил как последняя сволочь, а ты решила загнать себя в долговое рабство, взяв деньги в сомнительной компании. У них даже в названии стоит намёк на разрушительную деятельность, – имеет в виду, что слово «кампания» нередко используют в военном лексиконе. Это больше похоже на оговорку по Фрейду, чем на ошибку в написании.

– Подожди, ты хочешь сказать, что это ты «постарался», чтобы они закрылись? – абсурдная догадка приходит мне в голову, и я настороженно смотрю на Алана.

– Какая сейчас разница, – небрежно отмахивается.

– Разница в том, что я сама нашла бы деньги, Алан.

– Под бешеные проценты, которые никогда бы не закончились. Они живут на этом, Яся. И ты бы до конца своей жизни выплачивала им эти «проценты» во много раз превышающие саму сумму, и всё равно осталась бы должна.

О чём-то таком говорила и Майка, что про эту фирму ходят настоящие страшилки, но я как-то не особо в них верила.

– Мне были нужны деньги для Насти, – оправдываю свой поступок.

– Я это понимаю. Поэтому не нужно ничего возвращать.

– Нет, Алан. Моя благодарность тебе не станет от этого меньше, но я всё равно верну тебе всю сумму, – стою на своём.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга. Я нисколько не кривлю, говоря, что буду всегда ему благодарна за помощь, но оставаться должной, я не хочу. И, уж тем более не хочу, чтобы из-за меня в его семье появились проблемы.

– Ты нисколько не изменилась за это время, Яся, – произносит недовольно. – Всё такая же решительная и упрямая.