Ненужная жена. Хозяйка лавки "У блюдечек"

Князева Алиса

— Помогите! — мой крик эхом разносится по улице.

Краем глаза замечаю, как двое бандитов, воспользовавшись моментом и потерей контроля со стороны дракона, бросаются наутёк. Стражники, наконец-то появившиеся на месте происшествия, разделяются: часть бежит в погоню, остальные спешат к нам.

— Что случилось? — опускается рядом немолодой мужчина.

— Они… В него что-то кинули! — я судорожно оглядываюсь, пытаясь найти проклятую вещицу. — Я не видела что, но всё засветилось красным!

Другой

страж, моложе, осторожно поднимает с земли тускло поблескивающий медальон на порванной цепочке. От него всё ещё исходит слабое красноватое свечение.

— Не трогайте голыми руками! — командует первый. — Это может быть опасно.

Прижимаю Эридана к себе крепче, чувствуя, как подступает паника. Сейчас я уже не думаю о том, какой он гад. Мне страшно оттого, что тот, кто в лёгкую швырялся магией налево и направо, неожиданно падает и не подаёт признаков жизни. Да и в конце концов… не зверь же я?

Что мне делать?

— Нужно доставить его к целителям, — страж поднимается на ноги. — Марк, беги за носилками! Живо!

Один из подоспевших срывается с места. Я глажу Эридана по лицу, шепчу.

Его грудь едва заметно поднимается от дыхания — и это единственный признак того, что он жив.

— Миледи, — страж осторожно касается моего плеча. — Позвольте осмотреть его.

Неохотно отстраняюсь, давая стражнику место. Тот склоняется над Эриданом, что-то бормочет себе под нос, водит руками над его телом.

— Странно, — хмурится он. — Никаких следов проклятия или травм. Но его поток магии… хаотичен. Для лариана это… Нет. Это для всех нас очень и очень опасно.

— Что это значит? — мой голос срывается.

— Не знаю, — качает головой сержант. — За двадцать лет службы такого не видел.

Глава 38

Тяжёлые двери спальни закрываются за стражниками, и я остаюсь наедине с бессознательным Эриданом.

Тишина давит на уши, прерываемая только тиканьем напольных часов в углу.

Нервно кусаю губы, меряя шагами комнату. Что делать? Доктор скоро будет, а Эридан лежит такой бледный, неподвижный…

Останавливаюсь у кровати, вглядываясь в его лицо. Впервые вижу его беззащитным. Сейчас черты разгладились, между бровями исчезла привычная складка, и он выглядит умиротворённым. Это пугает ещё больше.

— Эридан? — зову тихонько, но он не реагирует.

Могу ли я чем-то помочь? Ему, наверно, неудобно. Лежит в сапогах, в тяжёлом камзоле с высоким воротом, широкий пояс наверняка давит…

Закусываю губу, размышляя. Будь он в сознании, вряд ли позволил бы мне такую вольность. Но сейчас…

— Я просто хочу помочь, — убеждаю себя, присаживаясь на край кровати.

Руки чуть подрагивают, когда берусь за его сапог. Сквозь ткань брюк

чувствую, что его кожа тёплая, мягкая — странно, я почему-то ожидала, что она будет холодной, как его лицо. Осторожно тяну, стараясь не делать это слишком резко. Первый сапог поддаётся не сразу, но всё же соскальзывает с ноги. Со вторым справляюсь быстрее.

Кошмар, блин. Вспоминается, как Дима пару раз приползал домой на бровях в состоянии абсолютной невменяемости. И я тоже пыталась помочь ему, раздеть, уложить, тазик, опять же, рядом с кроватью поставить.

Любила, дура. Кто ж знал, что он с моей лучшей подругой снюхается.

Вот и Эридан такой же. Хотя его как-то легче всё же воспринимать. Во многом потому, что мне он никто по сути.

И всё же, я помогаю. Не потому, что люблю, а потому что у меня сердце есть. Он, в конце концов, геройствовать ломанулся и, не могу не отметить, выглядело всё обалдеть как круто. Пока не упал.

Камзол снять сложнее — приходится приподнять Эридана за плечи. Мужик он тяжёлый, голова безвольно падает мне на плечо, и от этой неожиданной близости перехватывает дыхание. Его волосы щекочут мне шею, и на миг я замираю, поражённая странной нежностью момента.

Встряхиваю головой, отгоняя непрошеные мысли. Не время.

Осторожно стягиваю с его плеч плотную ткань и заодно вытягиваю широкий ремень. Когда тянусь к застёжкам у горла, чтобы ослабить рубашку, мои пальцы слегка касаются его кожи. Она всё ещё прохладная, но теперь я чувствую биение пульса — слабое, но ровное. Почему-то от этого на глаза наворачиваются слёзы.

— Ты должен очнуться, слышишь? — шепчу, расстёгивая тугой воротник. — Я ещё не успела сказать тебе… — голос срывается. — Донести, какой ты вредный гад!

Провожу ладонью по его щеке, стирая несуществующую пылинку. В горле стоит ком.

— Ладно, ты победил. Я никуда не уйду, — обещаю тихо. — Даже если очнёшься и снова начнёшь командовать. Только не помирай, пожалуйста…

Но он не отвечает. Грудь мерно поднимается и опускается, да тени от ресниц дрожат на бледных щеках. И я чувствую себя такой беспомощной и бесполезной…

Где же этот чёртов доктор?! Почему время тянется так медленно? И почему я не могу перестать гладить его по волосам, словно это может помочь?

Часы в углу продолжают отмерять секунды. Тик-так, тик-так… Каждый удар отдаётся в висках, напоминая: время уходит, а я ничего не могу сделать. Только сидеть рядом, держать его за руку и молиться всем богам, чтобы он открыл глаза.

Дверь открывается так внезапно, что я вздрагиваю. На пороге двое: старик, которого я принимаю доктора с потёртым саквояжем, и высокий мужчина, чьи светлые, почти белые волосы кажутся серебристым ореолом в полумраке комнаты.