Необратимость
Шрифт:
– Я остановился в гостинице «Перекресток», - говорит он низким и мрачным голосом.
Проходит мгновение, прежде чем его слова доходят до меня.
Прежде чем их значение оседает у меня в груди.
Мои губы сжимаются от ярости, лицо пылает. Я выпрямляюсь у стены, поправляю кофточку и откидываю волосы с глаз.
– Я не девочка по вызову.
Айзек медленно отступает на шаг, его глаза окидывают меня с ног до головы.
– То, что я хочу с тобой сделать, не годится для подворотни, Пчелка.
Я моргаю, глядя на него.
Искушение
Мой взгляд опускается, и я замечаю огромную выпуклость в его джинсах. Сглотнув, я возвращаю взгляд наверх, пока наши глаза не встречаются.
В его глазах светится обещание. В моих - бунтарское любопытство.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но он опережает меня.
– Номер 217.
Затем он поворачивается и исчезает в тени переулка. Эхо его шагов отражается от кирпичных стен, оставляя меня в напряженной тишине.
Я продолжаю стоять на месте с бешено бьющимся сердцем, разрываясь между желанием броситься за ним в неизвестность и инстинктивным желанием скрыться в безопасности ночи.
Но когда он исчезает, я беру себя в руки и глубоко вздыхаю.
Я отказываюсь следовать за ним в темноту.
ГЛАВА 44
И она тоже.
Движение запускает запись на камерах наблюдения, которые я отслеживаю, оживляя мой компьютер. Это старые устройства, изображение зернистое, черно-белое, видны лишь общие очертания входящих и выходящих жильцов. Но эту конкретную женщину я бы узнал где угодно. С тех пор как я прикоснулся к ней в той розовой комнате, она ни на секунду не покидала моих мыслей. С тех пор как она скакала, дрожала и кончала на мой член.
Мне нужно больше.
Я смотрю, как Эверли поворачивает ключ в замке жилого комплекса и заходит внутрь, затем переключаюсь на другую камеру и жду.
Изображение четкое и цветное, камера новая и высокотехнологичная. Хотя камера у входной двери принадлежит комплексу, я установил свою в коридоре, чтобы следить за подозрительной активностью.
Отложив телефон, я отпиваю из бутылки с водой, стоящей на столе, и бросаю взгляд на табличку «Курение запрещено», размышляя, действительно ли меня это волнует.
Ответ - нет.
Я достаю сигарету из пачки, лежащей рядом с ноутбуком, и зажимаю ее между губами, слишком завороженный женщиной на экране, чтобы прикурить.
Как только она войдет в свою квартиру, я больше не смогу следить за ней.
Вроде того.
Я бы не был так хорош, если бы у меня
У нее есть номер моей комнаты, остается только ждать.
Ты придешь ко мне, Эверли?
Испытывая необходимость отвлечься, я провожу следующий час, просматривая камеры, которые установлены в стратегических местах по всему миру. Вскоре телефон пикает, оповещая меня о том, что объект находится в движении.
Открыв приложение для слежения, я наблюдаю, как красная точка покидает парковку - пешком, потому что она отказывается ехать куда-либо, куда ее могут донести ноги, - и поворачивает налево на углу в конце квартала.
По моему телу пробегает дрожь.
Она идет к мотелю. Я знал, что ей будет слишком любопытно, чтобы устоять.
Постояв на обочине, точка приближается, огибает здание, пока не оказывается надо мной. Я улыбаюсь про себя.
Очень скоро все будет наоборот.
Она стоит там слишком долго, но я не делаю первый шаг. Она должна принять это решение сама.
Наконец я слышу это. Шорох у двери, слишком тихий, чтобы быть стуком. У меня подскакивает давление. Тело почти вибрирует, готовое распахнуть дверь и швырнуть ее на кровать, но я не двигаюсь с места.
Терпение.
– А теперь, - шепчу я пустой комнате, - посмотрим, хватит ли у тебя смелости.
Как только она переступит порог этой комнаты, она моя.
Точка слежения показывает, что она не двигается, но, когда тишина затягивается на несколько минут, я иду к двери, останавливаясь в нескольких сантиметрах от нее.
Проходят секунды… потом минута. Я поворачиваюсь спиной к двери и прислоняюсь головой к ее поверхности. Закрыв глаза, я представляю ее снаружи, неуверенную в том, во что она ввязывается.
Я не могу не думать о тех днях, когда я прислонялся к другой стене, и часами разговаривал с женщиной по ту сторону. Когда она сказала, что мы скоро увидимся, я задался вопросом, верила ли она в то, что это вообще возможно.
Я не верил.
Раздается стук, негромкий, но решительный.
Она пришла ко мне.
Не оставляя времени на колебания, я отодвигаюсь, щелкаю замком и распахиваю тяжелую дверь с такой силой, что она врезается в стену. Прежде чем она успевает захлопнуться, я, как гадюка, делаю стремительный выпад, хватаю ее за запястье и затаскиваю внутрь. Ее судорожный вздох зажигает мои нервные окончания, как фитиль, и я подталкиваю ее в комнату, когда дверь закрывается, автоматически защелкиваясь.
Лев и его одинокая газель.
Она вся моя.
Поймав равновесие, она бросает взгляд на дверь, словно размышляя, не совершила ли она ошибку. Ее зрачки расширяются, когда адреналин попадает в кровь.