Необратимость

Хартманн Дженнифер

И это было бы еще больнее.

Но все, что я скажу, лишь усугубит ситуацию. Причинит ей еще большую боль.

Я сжимаю губы и ничего не говорю.

Я просто жду.

Наконец она поворачивается ко мне всем телом, и в голубых глазах появляется настороженность.

– Я чувствую себя так… я не знаю, что я чувствую. Почему ты здесь, Айзек? Я для тебя работа? Часть твоей миссии?

Поначалу я говорил себе, что все это лишь часть работы. Я оказался здесь, чтобы перехватить Винсента и убедиться, что она не попадет под перекрестный огонь. Но на самом деле я

думал о ней, пока мчался с континента на континент в погоне за нашей местью. В моей голове она была постоянным спутником. Я не могу отрицать зародившуюся надежду, когда Таннер сказал мне, что она развелась с Джаспером Кроссом, и панику, когда я наткнулся на убитую женщину, похожую на нее.

Я начинаю подозревать, что все эти дни, проведенные с незнакомкой по ту сторону стены, изменили химию моего мозга. Она стала казаться мне моей.

Теперь я не могу держаться в стороне.

Поэтому я говорю ей правду.

– Ты - нечто совсем другое.

– Что это вообще значит? Если ты не хочешь, чтобы я вышла за эту дверь, ты должен дать мне что-то, что я смогу понять. Все, что я могу думать, это то, что я… - Она качает головой, с трудом сохраняя самообладание, чтобы произнести эти слова.
– Я даже не знаю тебя.

Это чертовски больно. Даже больнее, чем я думал.

Я придвигаюсь ближе.

– Ты меня знаешь.

Все это время я говорил ей, что это не так. Почему она должна поверить мне сейчас?

– Не знаю.
– Ее голос дрожит, но она не отстраняется.
– Тебя вообще зовут Айзек?

Полагаю, это вполне справедливый вопрос, учитывая все псевдонимы, о которых я ей рассказывал.

– Да.

Она издает невеселый смешок.

– Тогда это единственное, что я знаю.

Я скрежещу зубами, привлекая ее внимание к моей челюсти, прежде чем оно спустится к горлу. Я тяжело сглатываю.

– Меня зовут Айзек Портер, и я был лучшим детективом, черт возьми, в полицейском управлении Лос-Анджелеса. Мне не следовало рождаться, но я родился, и это сломало меня. Я слишком много пил - так много, что это, вероятно, в конечном итоге убило бы меня. От саморазрушения меня спасла моя младшая сестра. Когда она исчезла, я сорвался.

Эверли подносит руку ко рту, словно это единственный способ сдержать эмоции. Слезы текут по ее щекам, проникая в щели между пальцами.

– Ты знаешь меня, Пчелка. Ты знаешь меня лучше, чем… - Мой голос срывается.

– Кто?

– Лучше, чем кто-либо из живущих.

Ее взгляд - как удар ножом в сердце.

– Я хочу верить тебе, но я больше не знаю, что думать. Ее слова едва ли громче шепота, я бы не расслышал его, если бы между нами была стена.

– Есть еще кое-что.
– Признание звучит так же тяжело, как я чувствую себя внутри.
– Когда я встретил тебя, я был на самом дне. Я всю жизнь строил вокруг себя стену, но каким-то образом ты преодолела нее.
– Я делаю глубокий вдох и выпускаю всю правду наружу.
– И теперь я не могу, черт возьми,

держаться от тебя подальше.

Лицо Эверли морщится, из горла вырывается рыдание.

В этот момент я притягиваю ее к себе.

Сопротивление в ее мышцах исчезает, и она прижимается ко мне, изливая эмоции мне на грудь.

Мое дыхание сбивается, но я сохраняю спокойствие, чтобы она могла дать волю эмоциям.

Я не знаю, как это делается. Я не умею обращаться с женскими слезами, да и вообще с эмоциями. Даже своими собственными. Но вот мы сидим на кровати в номере мотеля, где я только что выплеснул на эту девушку свои грязные фантазии, и она приняла каждую из них.

Теперь я показал ей последние части себя, которые скрывал.

Мне ничего не остается, как уткнуться лицом в ее волосы и позволить ей выплакаться.

Выдохшись, она отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Мне не нравится чувствовать, что меня обманывали все это время… но я постараюсь понять.
– Наклонившись, она прижимается лбом к моему. Ее щеки залиты слезами, а глаза красные, но я никогда не видел ничего столь чертовски прекрасного.

На мой телефон приходит сообщение. Я бросаю взгляд на покрывало - он лежит там, где его бросила Эверли, а на экране блокировки светится сообщение.

Таннер: У меня есть новости. Позвони мне, если ты выжил.

– Поговори с ним. А я пойду приведу себя в порядок.
– Эверли откидывается назад, вытирая указательными пальцами слезы под глазами.
– Передай Таннеру привет.
– Последняя фраза произносится с улыбкой, которая обещает, что мой друг в конечном счете получит не столько приветствие, сколько разнос.

Я нажимаю кнопку вызова, и он отвечает после первого же гудка.

– По шкале от «одного» до «я рискую потерять чувствительную область своей анатомии», насколько тебе сейчас хреново?

– Я цел и невредим. Эверли передает привет. Что происходит?

– Конечно, передает. Напомни мне надеть щиток, когда я увижу ее в следующий раз.
– Он переключает меня на громкую связь, и его голос внезапно становится далеким, я делаю то же самое. Я больше не собираюсь скрывать от нее что-либо.
– Я собираюсь отправить тебе кое-какую информацию и хотел предупредить. Ничего особенного, но я думаю, что отследил Винсента до Бельгии. Больше никаких следов в вашем районе. Возможно, он послал ту фотографию, чтобы ты сконцентрировал свое внимание на девушке, и он смог скрыться.

– Он прислал фотографию? Мою?
– Эверли выходит из ванной, вытирая лицо полотенцем. Я вижу, как свежее облако страха накрывает ее.

Это то, чего я пытался избежать.

– О, привет, Эверли.
– В голосе Таннера слышна настороженность.
– Не надо меня ненавидеть, ладно? С твоим мужчиной нелегко, я просто пытаюсь его обезопасить.

– Айзек, Хранитель… - Она игнорирует Таннера. Ей нужно подтверждение от меня.
– Винсент… Он…

– - Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.