Необъявленная война

Фрейфея

Ответ пришел сам собой. Это снизошло озарением: из-за нее. Потому что ее любви не было рядом! Она, Гермиона, своими поступками позволила яду набрать силу, оставив Малфоя без защиты. Как же глупо было поверить Люциусу! Вдруг стало совершенно очевидным, почему Драко потерял сознание оба раза. Произошло что-то особенное. Такое, что яд почувствовал угрозу, исходящую от Гермионы, причем в первый раз очень мощную. Должно быть, она сильно ранила его, будто врага, но не смогла уничтожить до конца. А теперь, когда алхимическая зараза начала набирать силу, процесс грозил стать необратимым. В дуэльном зале яд

ощутил опасность слабее, но все равно оборонялся от Гермионы, пытаясь уберечь свою подлую сущность и не дать всё понять. Но он ее, определенно, недооценил. И плевать на пергамент! Возможно, он лжив, и никакого раскаяния перед лицом смерти не было! Всё нутро утонуло в разочаровании собой, в бесконечном желании обнять Драко... Но он не примет ее саму, не примет её жалости, гордость не позволит.

Размышления Гермионы прервал раздавшийся со спины голос Слизнорта:

— Мисс Грейнджер, что с вами? У вас неудачный день? Ваше зелье неопределенного цвета и консистенции переливается из котла, — удрученный профессор отправился проверять работу остальных студентов. Его любимица сегодня, видно, не выспалась.

Гермиона высоко подняла руку.

— У вас есть что сказать? — своим обычным тоном поинтересовался Слизнорт.

— Да, — твердо и решительно произнесла она и поднялась. — Это очень важно, профессор... — отчаянные времена требуют отчаянных мер.

С нетерпением Слизнорт уставился на взволнованную студентку. Гермиона глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила:

— Я люблю Драко.

Рон даже котел опрокинул.

У Малфоя в груди защемило так сильно, что дышать стало невозможным. Звон в голове на мгновенье оглушил, к горлу подступила злоба и нежность, а мозг, кажется, взорвало непониманием.

Опять наступила гробовая тишина, и только профессор остался невозмутим:

— Всё с вами понятно. На следующем занятии мы будем готовить противоядие от Амортенции. И, мистер Малфой, проводите мисс Грейнджер к мадам Помфри. Если не боитесь, конечно… — теперь Слизнорт даже улыбнулся. — Зелье почти выветрилось. И покажитесь ей сами, вы побледнели как больничная простыня. Мисс Грейнджер не даст вам упасть, не так ли?

Ситуация немного позабавила профессора, а в классе раздались смешки. Не смеялась лишь взбешенная этой выходкой Дафна, решившая, как обычно, донести до сестры все подробности.

— Тихо, — прервал гомон студентов преподаватель. — Время еще не вышло.

* * *

— Ты что творишь, Грейнджер? — повысив голос, спросил Драко, как только они оказались в коридоре. — Паров надышалась?

—

Я признаюсь тебе в любви, — спокойно ответила она.

— А я просил? — с тем же возмущением бросил он. — Выходки у тебя... тупые!

— Я знаю, ты обижен и злишься, но я всё могу объяснить...

— Не нужны мне твои объяснения! Я вообще не понимаю, к чему весь этот разговор!

— Драко, прости меня, я так виновата перед тобой. Не отталкивай меня. Я знаю, ты теряешь память. Не сильно, но все-таки...

— Та-а-ак... — протянул Драко. — Что из моих объяснений в башне ты не поняла?

— Обливиэйт так не работает, я-то знаю, — ври дальше, Малфой!

— А я — особенный, — съязвил он.

— Настолько особенный, что оглох? Я люблю тебя. Что из этих слов ты не понял? Ты не в себе?

Пораженное лицо выдало его. Он верил и не верил, он молчал, обдумывая ответ, и серые глаза выдавали борьбу с собой. А потом Гермиона услышала не то, что ожидала:

— Намекаешь, что я больной? Я согласен со Слизнортом, тебе надо к мадам Помфри. Проверить свою память, а заодно и голову. Ты меня преследуешь, что ли? Давай я тоже пристукну тебя Обливиэйтом, и заживем счастливо! Обещаю филигранную точность — твои подвиги в ванной не пострадают. Будет что вспомнить в старости.

— Ты опять про дурацкое пари, Малфой?

— А мне нравится тыркать тебя им! Проснись, выскочка: всё закончилось. Идем же… — и он, взяв ее за руку, потянул вперед. — Тебя подлечат. Я вычеркнул тебя, что-то забыл, но тебя, увы и ах, это не касается!

— Отпусти меня!— Грейнджер выдернула руку. — Я сама! — и с гордым видом заспешила по коридору.

«Вот баран! — заключила Гермиона, — он в беде, я чувствую. Проклятый упрямец! Не с той твой яд и натура связались!»

Глава 21. Подмена

Тем же вечером Астория без труда отыскала Грейнджер в библиотеке. Если не наложить пару заклятий, так доходчиво объяснить всю убогость ее положения.

При появлении разъяренной Гринграсс и ухмыляющейся Пенелопы Стивенс Грейнджер даже с места не тронулась и равнодушно продолжила чтение. Слизеринки с важным видом окружили ее за столом, только Астория уселась на скамейку напротив, а ее подружка встала за спиной Гермионы. Но та всё равно сохраняла полное спокойствие.

— Так, Грейнджер, — начала Гринграсс, прижимая ладонью открытую книгу, — оставь Драко в покое, он мой!

<