Необычайные приключения рыжего котенка по имени Мурр
Шрифт:
Мурр, весело хихикая про себя, подкрался к Боре и осторожно поскреб коготком его панцирь.
— Кто там? — замогильным голосом поинтересовался Боря из-под своего щита.
— Да это же просто я, Мурр! — рассмеялся котенок и отпрыгнул назад, чтобы его было лучше видно.
Боря осторожно высунул голову, но увидев котенка, приободрился, повеселел, серьезно насупил брови и заворчал себе под нос про глупых котят, которым лишь бы подурачиться, и которые отвлекают от дел ученого черепаха…
А ученым Боря был настоящим! Во-первых, он умел читать, и читал все подряд, таская к себе домой, под старое корыто, читальные шуршалки
А еще Боря умел писать, и на кусочках чистых шуршалок писал «Летопись нашей жизни», каждый день занося в нее все события, которые, как говорил сам черепах: «Имели место быть!»
От такой учености Борины глаза стали видеть плохо, но его наука не подвела — Боря вычитал в шуршалке, что надо делать, и отыскал себе очки, вернее «очко», и теперь читал и писал, глядя через этот «Кусочек льда, который не тает летом», — так длинно называется стекло на свалкинском языке.
Пока Боря ворчал, собирая свои шуршалки, Мурр, дурачась, прыгал через черепаха и махал хвостом. Напрыгавшись, он важно развалился перед Борей и как бы между прочим сказал:
— А я вот на Темную сторону собираюсь! За едой!
— Ох! — Боря перестал копошиться и повернулся к улыбающемуся котенку: Мурр! Это авантюра!
— Ава… кто?! — от неожиданности Мурр сел на хвост.
— Ну, я хотел сказать — глупость! — Боря снисходительно улыбнулся, а затем серьезно добавил: — Там же крысы! Их много, у них острые зубы… Я хожу на Темную сторону за книгами и газетами, но это подвиг во имя науки, а кроме того мой панцирь не прокусить ни одной крысе в мире! А ты, Мурр, такой шерстяной и мягкий, они разорвут тебя!
— Подумаешь! — Мурр вздыбил шерсть и оскалился: — Смотри, какие у меня клыки! А когти! Мурр!
В доказательство котенок поскреб лапами землю и грустно добавил:
— Боря, я есть хочу…
— К сожалению, котенок Мурр, рыбы, которую ты называешь безногой вкуснятиной, я сегодня во время рейда не встретил…
— Ну вот видишь! Что же мне, пропадать голодным? — Мурр убрал когти и ласково погладил панцирь черепаха: — Ты не волнуйся, Боренька, я быстро!
— Твой дед Урр гордился бы тобой, маленький Мурр! — торжественно сказал Боря: — Сегодня у Разговорного лопуха я всем расскажу про твой поступок, если… если… если ты вернешься, Мурр!
Голос черепаха задрожал, и он без слез, по-черепаховски, заплакал.
Плакать Боря любил и делал это часто, особенно когда читал и переживал за прочитанное. Мурр, как сумел, утешил и успокоил друга, и, попрощавшись, побежал к Старой березе, где граница с Темной стороной заросла пыреем, крапивой, чертополохом и всякими лопухами, и где можно было подкрасться близко незамеченным.
Скрытый зарослями, Мурр осторожно выглянул из-под листа громадного лопуха. Вот она, Темная сторона! И вправду — темная! Над мусорными холмами вились клубы дыма и пыли, каркая, летали вороны, где-то в стороне рычала Разгребательная грохоталка, под железные, широкие ноги которой чуть не попал однажды Боря.
Кое-где на кучах мусора сидели дозорные крысы, умело пряча серые жирные тела среди отходов. Их маленькие красные глазки внимательно оглядывали окрестности. Там, в центре Темной стороны, в самой большой и зловонной куче, продырявленной
Пока Мурр оглядывался и размышлял, что ему делать дальше, на свалку въехала желтая пучеглазая Большая железная грохоталка с новой порцией мусора на спине и направилась в сторону котенка.
Не доехав до укрытия Мурра десять прыжков взрослого кота, грохоталка, фырча, остановилась и начала поднимать спину, чтобы скинуть всю свою ношу на землю.
«Странно!», — подумал Мурр: «Грохоталки раньше никогда не подъезжали так близко к Светлой стороне!». Тут мусор с шумом высыпался, и Мурр еще не успел ничего увидеть в клубах пыли, а его чуткий (к тому же голодный!) нос уже учуял…
«Безногая вкуснятина!» — и Мурр, забыв о страхе и осторожности, со всех лап бросился к куче, с одной стороны серебряно блестевшей от чешуи вываленной рыбы. Котенок не знал, что к новому холму мусора уже несется множество крыс со всей свалки, посланных помощниками Хвостобоя.
Мурр сразу съел две вкуснятины, и взяв три за хвостики — на завтра, про запас, собрался бежать обратно, домой, как вдруг на гребне кучи выросли, словно из-под мусора, две здоровенные крысы с горящими глазами.
— Наша рыба! — закричала одна.
— Рыжая кошка! — завопила другая.
Мурр выпустил вкуснятину, и провизжав клич полосатых котов, бросился к врагу, выпустив когти. Надо сказать, что крысы всегда трусливы, особенно если их мало, и хотя противники Мурра были ростом с котенка, боя они не приняли.
Истошно вопя, крысы скатились с кучи, и Мурр с гордым видом вылетел на вершину, едва успев затормозить. Вылетел — и замер, пораженный: со всех сторон к подножию кучи мчались крысы, и было их… Было их…
«У меня пальцев на передних и задних лапах меньше! Надо удирать! Эх, прощай, вкуснятина!» И Мурр — шерсть дыбом, хвост трубой, стремглав бросился, делая длинные прыжки, вдоль границы.
Он бежал и думал: «Я маленький, а — умный! Если бы я сразу побежал на Светлую сторону, крысы бросились бы за мной и разорили бы все у нас. А так я спрячусь в зарослях осоки у пруда, и крысы потеряют след. Б-р-р-р, вот только воду я не люблю…», — Мурр не успел додумать до конца, как из-за старого черного Резинового гнезда (так на свалке называли автомобильные колеса) ему на встречу выскочили три крупные крысы и перекрыли дорогу к пруду. Котенку было страшно, очень страшно, но сзади по его следам мчалось куда больше серых зубастых бестий, готовых растерзать нахального нарушителя спокойствия в крысином царстве. Надо было что-то делать, и Мурр решился!
Котенок взревел (издав на самом деле пронзительный визг!) и бросился в атаку! Ближнюю крысу он ударил лапой, вторую укусил за хвост, третья сама шарахнулась в сторону, и счастливый первой в жизни победой свободный Мурр под дикий ор: «Держи кошку! Кошку бей!!!» скрылся в спасительных зарослях.
Крысы еще долго бестолково носились у топкого берега пруда, вопя угрозы и проклиная «рыжих кошачьих воров», а Мурр, отряхивая мокрые лапки, уже выбирался на твердую землю далеко от того места, где голохвостые преследователи потеряли его след.