Необычная судьба
Шрифт:
Рябинин, будучи прекрасным охотником, проявил на учениях превосходные навыки стрельбы из винтовки и заслужил похвалу командира. Поздно вечером, уставшие, они возвращались домой.
Перед отправкой эшелона на фронт, Ашоту с Василием дали два дня, чтобы они отремонтировали свои машины из Главснаба, на них им предстояло уехать с эшелоном.
Приятели провозились с ними всю пятницу до 9 часов вечера. Молоденькие водители, которым теперь придется самим ремонтировать машины в отсутствие их старших наставников, помогали им и старались во все вникать.
За один день работа была закончена, а субботу и воскресенье Ашот
Клавдия в субботу в течение двух часов написала отчет и зашла к Щукину, чтобы отпроситься уйти с работы.
– Не только сегодня, но и в понедельник вы имеете полное право не выходить на работу. Ваш муж уезжает не куда-нибудь, а на фронт – защищать Родину, а я, если смогу, тоже подъеду на вокзал», – сказал он.
Два дня пролетели быстро, было сказано много нежных слов, напутствий друг другу. Сходили они с детьми в любимый парк, зашли к Любе. Ашот хотел с ней проститься.
– Есть ли какое-нибудь известие от Саши? – спросил он.
– Нет, и меня это очень беспокоит.
Прошло больше двух месяцев – и ничего. Подожду немного и схожу в военкомат, наведу справки, где находится эшелон, в котором уехал мой муж.
– Письма с фронта идут медленно. Первые недели войны была полная неразбериха, это сейчас уже налажен учет, дисциплина. Хорошо, если бы наши дороги с ним где-нибудь сошлись».
Прощаясь, Люба грустно сказала:
– Ашот, я не смогу тебя проводить, теперь мне одной приходится управляться с тремя детьми и работать, чтобы было чем их кормить. Костю с Гретой на полдня оставляю соседке, пока Лена не придет из школы, а она их забирает, и как маленькая мама ухаживает за ними, подогревает обед, укладывает спать, гуляет.
Леночка понимает, как мне тяжело и стала большой помощницей. Я же вечером успеваю приготовить обед».
– Да, война – это разрушение норм, аномальное явление, – задумчиво сказала Клавдия.
– А ты, Любочка, крепить, теперь и Клава остается одна и много-много других женщин, – прощаясь, сказал Ашот.
В понедельник Ашот уехал на вокзал рано. Олег очень хотел проводить отца. Клавдия оставила Светку у Тани Будариной и вместе с сыном пошли проводить эшелон.
Погрузка машин была уже закончена.
Ашот с Василием, оба стройные и высокие, в военной форме, пилотках, выглядели так привлекательно, что Мара сказала: «Дорогие мужчины, помните, что у вас в тылу остаются жены и не заглядывайтесь на хорошеньких медсестер!»
– Думаю, что нам будет некогда, – шутливо ответил Ашот.
Подъехал Щукин и совнаркомовские приятели Василия.
– Вася! – обратился к нему один из них. – «Как только ты вернешься с войны, в первую же субботу сядем за карты».
– Ради этой субботы постараюсь остаться живым, – улыбаясь ответил Василий.
Так, перебрасываясь шутливыми репликами, и провожающие, и отъезжающие старались сгладить тяжесть разлуки.
Олег забрался на платформу и постоял рядом с отцом.
– Папа, ты и ночевать здесь будешь?
– Да, в машине. А разве плохо? Мы едем вдвоем с Василием, нам не будет скучно».
Потекли последние минуты, последние объятия и эшелон медленно двинулся. Люди на вокзале стояли до тех пор, пока он полностью не исчез вдали. Клавдия не спеша,
– Ну вот, сынок, мы и остались одни, теперь ты у нас единственный мужчина и веди себя как положено. Яблоки в саду у Тани Будариной не воруй. Тебя папа за это наказывал? И я буду. Леночка у Любы немного старше тебя, а какая помощника!
Олег слушал внимательно, но молчал. Клавдия не пошла на работу, весь день провела с детьми, они отвлекали ее от тяжелых мыслей.
Зашла Таня Бударина, посочувствовала горю и сказала: «Скоро, Клава, у нас одно бабье царство останется, уходят и уходят наши мужчины».
Таня принесла немного водки, Клава поставила закуску, и они выпили за то, чтобы их мужья вернулись с войны…
Через два дня секретарь Щукина – Катя – сказала Клавдии, чтобы она зашла к Петру Терентьевичу.
– Клава, – сказал он ей просто, когда она вошла в его кабинет. – Ты знаешь, что Главснаб уже лишился двух машин, экспедиторы тоже ушли на фронт. Теперь молодые водители сами будут возить грузы в районы. Рябинин выполнял работу по городу, я хочу, чтобы ты сейчас этим занялась. Придется много ходить пешком, зато у тебя будет возможность зайти домой на полчаса, передохнуть… И еще вот что… Был у меня один товарищ из Совнаркома – Георгий Яковлевич Емовицкий. Он человек гражданский, но имеет отношение к военным делам. Есть директива открыть артспецшколу, где по ускоренной программе будут готовить артиллеристов, в основном молодых и… на фронт. Он пришел ко мне посоветоваться, кого можно взять на должность начальника снабжения. Им понадобится все – от палаток, постельных принадлежностей до продуктов питания. Кормить артиллеристов надо хорошо, чтобы крепкими уезжали воевать.
Я порекомендовал тебя. Ты – женщина энергичная, непьющая, уже знаешь где и что можно достать и с этим делом справишься. Мужчины уходят на фронт. Теперь женщины будут тянуть многие мужские профессии. Полигон они облюбовали в 12 км от города. Машиной будешь утром уезжать, а вечером – возвращаться. Зарплата там значительно выше и продуктовый паек – военный. Три дня думай и дай ответ».
То, что сказал Щукин, для Клавы стало событием, и она вечером зашла к Любе посоветоваться.
– Соглашайся, сейчас времена трудные и продукты, и деньги лишними не будут. Я сама думаю, куда бы уйти из Горпромторга, еле-еле конца с концами свожу. Мне сказали, что нужны люди на Варзоб ГЭС, там многие мужчины ушли на фронт. Работу, связанную с документами, я смогу выполнять, а зарплата вдвое выше, летом для детей действует зона отдыха, места красивые. Это в 8–10 км от города, и машина доставляет на работу, а вечером развозит людей по домам».
– Попробуй, как говорится, попытка не пытка… От Саши ничего нет?
– Нет, отпрошусь в субботу с работы пораньше и схожу в военкомат.
На другой день Клавдия побеседовала с Будариной.
– Таня, мне предложили стать начальником снабжения артиллерийской спецшколы. Если я соглашусь, то буду занята больше, чем сейчас. За хорошую работу надо держаться – это зарплата, это паек. Давай так договоримся: я буду давать деньги на питание на твою и мою семью. Готовишь ты сытно, вкусно, борщи, супы, пирожки из дрожжевого теста, да молочное – и дети будут накормлены. Мы с Ашотом запасли три мешка разной муки, много растительного масла. А тебе какая разница на три тарелки готовить или на шесть?