Необыкновенная алгебра
Шрифт:
– Вы снова не подписались!
– досадливо крикнул мне вслед диспетчер, но я уже не слышал его. "Фотонный мотылек" стартовал. Приглядевшись, я увидел в иллюминаторе гугу. Она стояла на стартовой площадке и махала мне рукой. К ее ноге прижимался полосатый кот.
Дарья Странник
Когда нас позовут
Коридор был просторным, сумрачным и казался бесконечным. Вдоль одной стены тянулся ряд белых дверей без номеров и надписей. У стены напротив стояли бесчисленные оранжевые стулья, большую
Всё это не походило ни на что знакомое, но немного напоминало очередь в поликлинике, и Сергей неуверенно спросил:
– Кто последний?
Никто даже не посмотрел в его сторону. Только один старик в пуховике и вязаной шапке усмехнулся себе под нос.
– Что смешного?
– спросил Сергей беспомощно. На душе было тоскливо.
– Оно, может, и очередь. Да только такой ты не видал ещё, - ответил старик.
– Садись, дело долгое... а может и нет... Сложно сказать. Часов нет. Времени, кажется, тоже...
Сергей послушно присел между стариком и девушкой в толстом халате - просто понятия не имел, что ещё делать. В коридоре царила тишина. Никаких типично больничных звуков вроде кашля или стонов.
– Где мы?
– спросил Сергей негромко.
Старик крякнул.
– Знаю только, где нас нет, - ответил он.
– И где?
– не отставал Сергей.
Старик посмотрел на него добро, взгляд задержал надолго, и Сергей совсем смешался.
– Всё хорошо, ты посиди чуток. Все так - вопросы-расспросы, а потом успокаиваются.
– А может, я не хочу успокаиваться?!
– заявил Сергей с таким бессмысленным упрямством, которого не испытывал с подросткового возраста.
– Леночка, - неожиданно обратился старик к девушке в халате.
– А расскажи Серёже, как ты сюда попала.
Девушка закинула ногу на ногу, и Сергей уставился на толстые вязаные носки и потрёпанные домашние тапки. А потом спохватился: откуда старик узнал его имя? Но спросить не получилось - заговорила Лена. Голос её звучал негромко и ровно, почти монотонно.
– Люблю тишину зимнюю, снежную, тяжёлую. Тяжёлую, как сугробы, погрёбшие под собой кусты и деревца. Тяжёлую, как ватное одеяло, под которым я проснулась, наслаждаясь тёмным уютным теплом, зная, что вокруг холодно. А одеяло, выветренное летом под яблоней, прогретое лучами солнца, всё ещё сохранило в себе частицу лета. До лета прошлого и лета будущего было одинаково далеко.
"Как книжку читает!" - подумал Сергей, не зная, как относиться к странному рассказу. А девушка продолжала:
– Я повернулась медленно, осторожно, чтобы не потревожить Мулю, свернувшуюся клубком в ногах. Зашуршало постельное бельё, мурлыкнула во сне кошка, и снова воцарилась тишина. Мне даже в мысли не пришло тратить время, отодвинуть штору, выглянуть из окна. Я была уверена: сегодня выпал снег. Об этом беззвучно рассказала мне снежная тишина.
– Я, кажется, знаю, о чём ты, - заметил Сергей, вспоминая детство и зимние каникулы в деревне у бабушки.
– Я набросила на пижаму халат, - продолжила девушка.
– Ноги сами нырнули в тапки. Волосы не расчесала - плевать, кто меня увидит?
– она заправила прядь за ухо.
– Я спешно открыла оба замка,
Она не рассказала ничего особенного, но Сергею почему-то внезапно показалось, что это страшная история. И ещё он понял, что не хочет слышать её конец. Но не нашёлся, как поделикатней сказать об этом.
– В первую очередь меня ошеломила серость двора. Впервые в жизни меня обманула снежная тишина, и чувство это было пронзительно-тоскливым. И только потом я заметила его. Настолько чужеродного, что восприятие отказалось заметить сразу. Я успела подумать, что тишина как-то связана с этим существом. А вот испугаться не успела - так сильно овладела мной обида. А потом оно ринулось на меня, и я умерла, почти не почувствовав боли. А снег той зимой так и не выпал...
Непослушная прядь опять упала в лицо, и девушка снова заправила её за ухо.
– Писательница!
– выдохнул старик с восхищением.
– В какой раз слышу - и всё равно мурашки по коже.
– И что это было?
– спросил Сергей.
Лена равнодушно пожала плечами, встала и пошла в сумеречную глубь коридора, нервно кутаясь в несуразно большой халат.
– Как это понимать?
– обратился Сергей к старику.
– Расскажу и свою историю... Правда, так складно, как у Леночки, не получится, не умею, я человек простой. Странно только: иногда почти забываю, а потом послушаю кого-то и снова вспоминаю.
– Нет, спасибо, не надо больше историй!
– сказал Сергей.
– Толком объясните, что за место?
Старик промолчал.
– Не молчите! Слышите? Неужели сложно объяснить нормально?
– Сложно, - сухо ответил старик.
Они посидели молча.
"Времени здесь действительно нет", - заметил Сергей и секунду или вечность спустя сдался.
– Ладно, рассказывайте вашу историю.
Старик хмыкнул. Они помолчали снова.
– Пожалуйста, - попросил Сергей.
– У меня тоже дело зимой было. Вот только снега навалило - на три зимы хватило бы. Я с Валькой поругался. Валька - супружница и проклятье моё по совместительству, - объяснил старик. Из-за чего же? Помню, домой пришёл, она на меня набросилась, я завёлся... А причину не помню. Вот как: из-за ерундовины какой-то погиб. В общем, поорали мы, и чувствую - натворю дел, если не остановлюсь... Есть за мной такое, даже сидел в молодости. ТемперамЁнт от беса - так Валька говорила. А в прихожей у меня в углу всю зиму куртка тёплая да штаны на лямках висят. Там же снасть и стул-ящик. Я, значит, ноги - в сапоги, в одну руку -снасть и одёжу, в другую - ящик, и ушёл, дверью хлопнув. Оделся уже в подъезде. Там же и сомнения первые появились: ни тормозка, ни термоска, ни прикорма. Знаю, что нельзя на нервах что-то делать. Лёд - он капризный, чувствительный.
Но знать - это одно дело, а ноги уже понесли меня к реке, к протоке моей любимой. А вокруг безлюдно, и на льду тоже ни одного рыбака, ещё и смеркаться начало, а сумерки у нас короткие, раз-два и темно. По всему нехорошо, но я всё ещё не ясно думал, ступил на лёд, сделал несколько больших быстрых шагов - потом чуток опомнился. Нельзя так, я на льду не один десяток лет прорыбачил, знал - первым делом проверь лёд. И тут только спохватился: пешню-то дома забыл.
И добавил, заметив вопросительный взгляд Сергея: