Необыкновенная алгебра
Шрифт:
– А что случилось?
– В том-то и дело, что ничего не случилось. И давно ничего не происходит. Меня это бесит.
– Книгу писать не пробовал?
Сомов не удержался и рассмеялся. Ничего подобного от новой знакомой он не ожидал. Петров не удивил, а Нина удивила.
– Думаешь, работа мне поможет?
– Конечно.
– Откуда тебе знать? Мы едва знакомы.
– Не бином Ньютона. По-моему, я уже говорила, что лучше всего у меня получается помогать талантливым писателям. Творческий кризис - неприятная штука. Сейчас пришла твоя очередь.
– Я достаточно
– Да.
– У меня творческий кризис?
– Нет.
– Так почему ты пришла ко мне выпить кофе?
– Хочу быть рядом, когда ты напишешь свою книгу. А еще - ты красавчик.
– А твои работодатели тоже так считают?
Нина хихикнула.
– У меня нет работодателей. Я большая девочка.
– А деньги тебе кто платит?
– Деньги? В Деревне? Ты серьезно?
Сомов смутился, выставил себя дураком перед Ниной. Фантаст, мозг которого настолько примитивен, что не способен привыкнуть к новой реальности. Обычное дело, сначала сказал, потом подумал. Она не рассмеялась, тактичная девушка.
– Прости. Привык, что только я работаю даром.
– Не расстраивайся. Все писатели - эгоисты. Им приходится постоянно редактировать произнесенные слова. Ты лучше многих, но все равно по природе своей писатель, так что иногда тебе кажется, что кроме тебя никого нет.
– Но у меня есть и положительные качества.
– Не сомневаюсь. Слышала, что ты завариваешь замечательный кофе. Жду.
Нина соврала, но Сомову было приятно. Он никогда раньше не задумывался о том, как правильно заваривать кофе. Не мудрил. Кипятил в жезле воду, бросал туда две ложки кофе. После того, как смесь закипала, снимал с огня и пил. Все. Никаких излишеств.
– Хорошо получилось, - сказала Нина, пригубив напиток.
– Научишь потом?
Сомов кивнул.
До семинара оставался час. Они пошли прогуляться в парк. Весенние аллеи прекрасно взбодрили его, сильнее, чем кофе. Молодые листочки сверкали под лучами уже жаркого солнца. Птички щебетали. Сомов чувствовал себя свободным и уверенным в своих силах человеком.
– Ты хотел меня о чем-то спросить?
– Многим писателям ты уже помогла?
– Ты - четвертый.
– Да уж.
– Если тебе это интересно, я никогда не смешивала работу с личными отношениями. У тебя нет причин для ревности.
– Ревность - иррациональное чувство, которое не поддается логике и здравому смыслу. Поэтому возникает сама по себе. Причины для ее возникновения обычно не нужны.
– Хорошо сформулировал.
– Да, кое-что умею.
– В твоем случае причину легко увидеть, - сказала Нина.
– Не понял.
– Предположим, ты встретил девушку, с которой готов провести вечность. И боишься, что она тебя отвергнет. А это уже, прости, ревность с причиной.
– Согласен, это вполне обоснованная причина для ревности. Ты, Нина, сейчас поможешь мне написать книгу и отправишься искать следующего клиента, пятого. А я останусь один со своей дурацкой, некому не нужной книгой. Так себе перспектива.
– Нет. Ты напишешь замечательную книгу. У меня не будет причин уходить.
–
– Во-первых, как я уже говорила, у тебя нет никакого кризиса. Во-вторых, ты напишешь свой текст и без меня. В-третьих, я не буду тебе помогать, я буду тебе мешать. Для того, чтобы ты иногда задумывался над тем, что пишешь. Это заставит лучше справиться с работой. Тебя иногда следует немного тормозить.
– Чтобы сначала думал, а потом писал?
– Это ведь хорошо, правда? Но, повторяю, ты справишься и без меня.
– Ничего не понимаю, зачем ты тогда пришла?
– Я хочу быть с тобой.
– Камень сказал, что мы прекрасная пара, - грустно сказал Сомов.
Он понимал, если Нина сейчас уйдет, он больше не никогда не напишет ни единой строчки. Сколько бы Петров его не уговаривал.
– Камни часто сообразительнее людей, - сказала Нина.
– Я знал, что когда-нибудь встречу тебя.
– Рано или поздно это должно было случиться.
Самое удивительное, что они не забыли о семинаре. Сработало чувство долга. Работу надо было закончить. В новом объявлении было указано время начала собрания, кто его написал, Сомов не знал, впрочем, это не имело значения.
В кабинете никого не было. Народ собираться не торопился.
– Я сяду в зале?
– спросил Сомов.
– Нет. Неправильно. Писатели будут чувствовать себя увереннее, если увидят организатора. Для них важно, чтобы в случае провала мероприятия ответственность нес специальный человек. Это помогает им сохранять чувство собственного достоинства.
– Один "семинарист" уже сбежал, как только увидел меня за столом, - грустно напомнил Сомов.
– Не переживай. Он обязательно вернется.
"А я уже вернулся, голубки мои"!
– Камень!
– воскликнул Сомов.
"Да, это я - Камень с большой буквы".
– Почуял что-то интересное?
– спросила Нина.
"Хорошее слово ты применила. Правильное. Я почуял. Именно так работает мое природное любопытство. Надеюсь, вы уже обсудили свои проблемы и готовы продолжить работу. Кстати, мы еще не прочитали рассказ Анонима. Приступим. Мне кажется, что этот парень нас удивит".
Сомов кивнул и начал читать.
Лето 1517 года выдалось необычайно засушливым. Народ готовился к голоду. Завсегдатаи пивных связывали это обстоятельство с неожиданным прекращением отлова и показательного наказания еретиков.
Профессор из Гетенберга Ниавариус даже написал трактат о зависимости количества выпавших в округе осадков от числа поверженных врагов церкви. Опираясь на цифры, он убедительно доказал, что чем больше в городе разжигали очистительных костров, тем больше влаги посылало небо и, естественно, пышнее колосились окрестные пашни. В ученых кругах трактат приняли с интересом, рассматривая его, как еще одно хитроумное рациональное доказательство существования Бога.