Необыкновенная история о воскресшем помпейцеСборник сказочных и фантастических произведений
Шрифт:
Как наши родные киевские былины давным-давно забыты на месте их зарождения и помнятся еще только на далеких окраинах нашего отечества, в губерниях Олонецкой, Архангельской, Пермской и сибирских, также точно и саги — сказания скандинавцев — сохранились единственно на отдаленном острове Исландии. Написаны они там еще 800 лет тому назад, под названием Эдды. Из всех же этих саг наиболее поэтична «Фритиофссага», записанная в первый раз там же, в Исландии, в конце XIII или в начале XIV века. Герой этой саги, Фритиоф (от двух исландских слов: Frid и Thiofr, означающих вместе вор мира), жил, как полагают ученые, в конце VII или в начале VIII столетия. Рассказана сага частью прозой, частью стихами. Не смотря, однако же, на все её достоинства, она едва ли получила-бы всемирную известность,
«Какие величественные образы, какая сила, энергия в чувстве, какая свежесть красок, какой дивно-поэтический колорит! Это совершено новый, оригинальный мир, полный бесконечности, величавый и сумрачный, как даль океана, как вечно суровое небо севера, опирающееся на исполинские сосны…»
В предлагаемом прозаическом пересказе пришлось нам поневоле ограничиться сжатою передачей содержания поэмы, опустив значительную часть прелестных мифологических сравнений и картин бытовой обстановки норманнов. Но чтобы дать нашим читателям хотя некоторое понятие о стихотворных красотах поэмы, мы позволили себе одну песнь («Искушение Фритиофа») привести почти целиком в стихотворном переводе академика Грота.
I. Фритиоф и Ингеборга
На земле Гильдинга, вольного «бонда», выросли рядом деревцо и цветочек: стройный дубок и нежная роза. Дубок тот был Фритиоф, та роза — Ингеборга.
Как счастлив был Фритиоф, когда выучился рунам! [9] Он мог учить им Ингеборгу.
Как любо ему было, наставив парус, скользить с нею по глади вод! При всяком повороте она так весело била в ладоши.
С столетних дерев снимал он ей птичьи гнезда, с неприступных скал живых орлят. И первую землянику, и первый колос все приносил он ей, подруге своих детских игр.
9
Руны — древние скандинавские письмена.
Бурный ли поток заграждал им дорогу — он брал ее на руки и, обвитый её милой рученкой, смеясь переносил ее через пучину.
Но промелькнуло детство и мальчик стал юношей, девочка девой. По дням пропадал Фритиоф в лесной глуши; без копья, без меча ходил один на медведя. Грудь с грудью бился он с страшным зверем, пока не одолевал его. Раненый возвращался он домой с кровавой добычей и клал ее молча к ногам Ингеборги. А она распевала славные песни старины и искусною рукой ткала на ковре картину его смелого боя.
Кто-же были они, эти питомцы крестьянские?
Ингеборга была дочь самого короля Бела; Фритиоф сын вольного крестьянина, ближайшего советника и соратника королевского, Торстена Викингсона. Старый Гильдинг, известный по целому царству своею глубокою честностью и мудростью, лучше всякого другого мог воспитать и дочь королевскую, и сына крестьянского; поэтому два неразлучные друга: король и крестьянин, доверили его опытности двух неразлучных же детей своих.
II.
Состарился король Бел, состарился и друг его Торстен. В предчувствии близкой смерти, позвали они к себе сыновей своих. У Бела их было двое: Гелг и Гальфдан. Темнорусый Гелг был усердный жрец богов, но душою коварен, нравом лют. Светлокудрый Гальфдан, напротив, был не в меру мягок, ветрен и носил меч и латы, как переряженная воином дева.
— Друзья мои! сказал им Бел: — дни мои сочтены, вам править царством. Но правьте им в братском согласии, живите в мире и с соседями, беритесь за меч только для защиты страны. Не тесните народа, творите правый суд. Ты, сын мой Гелг, не будь жесток: меч, чем острее, тем легче гнется. А ты, Гальфдан, стыдись пустых забав: мед хоть и сладок, да хмелен.
За королем встал с места верный товарищ его Торстен:
— Всю жизнь, о, король мой, мы шли рука в руку. Дозволь же мне и в смерти идти с тобой.
И, обратясь к сыну своему Фритиофу, он внушил ему искать славы, но не возноситься, страшиться богов и чтить земную власть.
Предчувствие не обмануло старцев: скоро их не стало. И схоронили их по обе стороны родного залива, под высокими курганами. Гельг с Гальфданом воссели на царство. Фритиоф же наследовал имение отца: обширные луга и поля, несчетные стада, «дважды двенадцать» коней. Но всего дороже из наследства были ему три предмета: меч-кладенец, «молнии брат», по имени Ангурвадель; золотое запястье, кованое северным Вулканом хромым Ваулундом, и волшебный корабль Эллада с драконовой головой и чешуйчатым серебряным хвостом.
И пошла слава о Фритиофе по всему царству, не столько за несметное его богатство, сколько за унаследованное от отца благородство духа. Он был храбр и незлобив, великодушен и щедр, и окружил себя двенадцатью мудрыми советниками, седовласыми воинами, товарищами покойного отца. В ряду их, «как роза меж листьев поблекших», сидел один лишь юный сверстник его Бьерн [10] с которым они, по обычаю норманнскому, кровью скрепили свой братский союз (см. в введении).
10
Bjorn по-шведски — медведь.
III. Сватовство Фритиофа
Пирует Фритиоф с своей доброй дружиной. Скальды-гусляры на звонких струнах славят его предков. Но сам Фритиоф невесел, безмолвен.
— Что сталось с нашим молодым орлом? вопросил названный брат его Бьерн. В грудь ли он ранен, в крыло ли подстрелен? Всего у нас вдоволь: и меда, и сала; скальдам нет счета, песням конца. Конь землю скребет, сокол кличет к охоте, Эллида с якоря рвется. А Фритиоф не жаждет ни боя, ни добычи. И ждет его на соломе бесславная смерть!
Ничего на насмешку не ответствовал Фритиоф. Он вышел вон, к берегу, отвязал Эллиду, распустил парус и полетел по волнам.
Тем временем, братья-короли сидели на отцовском могильном кургане и чинили народный суд и расправу. Вдруг предстал перед ними Фритиоф с дерзновенною речью:
— Не король я родом, даже не ярл (граф). Но могилы моих предков говорят об их славных делах, и доколе будут скальды, не замрет и память об них. Мог бы и я добыть себе царство; но милее мне жить в родном краю, милее охранять своих королей, своих братьев. Мы на кургане покойного Бела. Он слышит каждое наше слово. Не даром воспитал он со мною Ингеборгу: как два деревца срослись мы сердцами. Исполните же теперь его тайную волю: отдайте за меня вашу сестру, отдайте Ингеборгу!