Необыкновенная семья
Шрифт:
Эван, казалось, понимал, как она им гордится, размахивал пухлыми ручками и что-то говорил ей, счастливо улыбаясь во весь рот. Два крошечных белых зубика сахариночками поблескивали на нижней десне.
— Ох, как же я тебя люблю, — она бросилась его обнимать.
Ей хотелось, чтобы он никогда не чувствовал себя одиноким, брошенным, не имеющим корней.
Если только они не услышат о Наташе Паркер.
Одна лишь мысль об этом вызывала боль в груди Кэти. До тех пор, пока не нашлась мать, Кэти сможет видеть Эвана каждый день, даже после развода. Но это были эгоистические
А что, если Наташа никогда не вернется? А если она найдется, но не захочет признать своего удивительного сыночка?
— Ну и попали же мы с тобой в переплет, Эван, — она так крепко прижала к себе ребенка, что он начал ерзать и молотить ручонками по ее груди и плечам.
— Эй, вы, двое, готовы?
При звуке голоса Колта Кэти повернулась. Великолепный ковбой лениво прислонился к дверному косяку.
— В Реттлснейке намечается большая вечеринка с танцами.
На его лице не было никаких признаков гнева, зато Кэти почувствовала, как загорелись ее щеки. Может быть, он и не сердится, зато сердится она. Впрочем, гнев немного поутих при мысли о том, что если бы она была более покладистой, то, возможно, Колт и не отправился бы никуда.
— Если хочешь пойти вместе с ним, прекрасно, — надменно ответила она.
— Как же я могу пропустить коронование самого красивого младенца во всем городе Реттлснейке?
Ее напряжение сразу спало. Если он не вспоминает о том, что произошло ночью, значит, так тому и быть. Он не обещал ей преданности, как она не обещала спать с ним. Кэти рассердилась на себя за то, что слишком много об этом думает.
— Сейчас причешусь, и мы готовы.
Обычно тихая атмосфера Ретглснейка оживлялась на каждый праздник «Одинокой звезды». Толпы людей заполнили парк. Играла музыка. Кричали уличные зазывалы. Запахи попкорна и кукурузных пирожков с ветчиной и капустой доносились из взятых напрокат трейлеров. С эстрады гремел оркестр.
— Куда сначала?
Колт достал из грузовика детскую коляску и помог Кэти устроить в ней младенца. Все вместе они покатили к центру праздничного действа.
— У нас еще целый час до начала конкурса малышей, — Кэти бросила взгляд на часики. — Может, сначала погуляем и посмотрим все вокруг?
Колт пожал плечами:
— Ведите, миссис Гаррет.
Всю дорогу он всячески избегал каких бы то ни было осложнений. Сейчас он шел рядом с ней, изредка бросая короткие реплики. Они, как раз проходили мимо киоска с индейскими самоделками. Колт остановился и начал рассматривать выставленные безделушки. Наконец он нашел то, что хотел. Взяв с прилавка небольшую ловушку снов, заплатил продавцу и протянул безделицу Кэти.
— Приятных снов.
Кэти озадаченно повертела в руках плетеный из кожи кружок, перекрещенный центр которого напоминал паутину, а снизу на кусочке сырой кожи свисало голубое перышко.
— Что ты имеешь в виду?
В уголках рта Колта заиграла легкая улыбка.
— Разве у тебя не было кошмаров прошлой ночью?
Крутя в пальцах нежное голубое перышко, Кэти
— Никаких ночных кошмаров не было.
— Все еще сердишься на меня?
— Я не сердилась. — Она была оскорблена, когда он явился ночью, пахнущий пивом и… и женщинами.
— Сердилась, сердилась. А то с чего бы ты выбросила меня из нашей постели.
Строго говоря, «нашей» эту постель назвать было нельзя, но Кэти не стала придираться к словам.
— А с того, что скоро конец нашей брачной афере. Через несколько недель я уеду.
— Вот именно, Кэти. Ты скоро уедешь, так почему бы нам не повеселиться в оставшееся время? — Он наклонился так близко, что от запаха его одеколона ее пульс понесся вскачь, а мысли перемешались. Он понизил чуть охрипший голос: — Мы могли бы получить огромное удовольствие от оставшегося времени, если бы ты захотела.
Ее притягивала эта двусмысленность. Если бы она согласилась заняться с ним любовью, ушел бы он прошлой ночью? И смогла бы она тогда покинуть его и выдержать самую сильную боль в своей жизни?
Стараясь справиться со своей неуверенностью, она нагнулась и подала Эвану игрушку, так и оставив предложение Колта без ответа.
— Колт, дружище, — к ним вразвалку подходил белобрысый ковбой. — Как дела?
— Дела хороши, Кейс. — Мужчины обменялись крепкими ковбойскими похлопываниями.
— А кто эта леди? — Блондин переводил взгляд с Кэти на Эвана и обратно. — Только не говори мне, что кого-то из парней Гарретов заарканили.
Кэти застыла на месте, зная, как ненавистна ее так называемому мужу сама идея «заарканивания».
— Боюсь, что так, Кейс. Это — Кэти, моя жена. Кэти показалось, что в голосе Колта прозвучала гордость.
— Ну, будь я проклят! — Кейс смотрел с откровенным изумлением и восхищением. — Кэти, вы, должно быть, какая-то необыкновенная женщина.
У Колта было какое-то странное выражение лица.
Ковбой наклонился к Эвану и потрепал его пальцем под подбородком:
— А парнишка-то вылитый папаша.
Он выпрямился и хлопнул Колта по спине:
— Ты старый мошенник! Никогда бы не поверил, но это похоже на настоящий брак.
Колт не стал оспаривать. Он продолжал пошучивать в том же духе и вообще вел себя, как мужчина, который счастлив в браке и с удовольствием демонстрирует это.
Когда приятели расстались и уже направились каждый в свою сторону, Кейс вдруг, полуобернувшись, крикнул:
— Если вам надоест ваш муж, Кэти, дайте знать старику Кейсу. Я знаю, как доставить леди удовольствие.
Колт стиснул рукой плечо Кэти. Когда она подняла на него удивленный взгляд, он поцеловал ее в нос, подмигнул и повел на трибуны, перед которыми группа ковбоев со стрельбой и шуточками разыгрывала ковбойское сражение.
Беседа с Кейсом была лишь первой неожиданной встречей в этот вечер. Каждый, кто знал Колта или Кэти, окликал их с восторженным изумлением и каждый видел в Эване их сына. Колт продолжал удивлять Кэти тем, что вел себя так, будто они и на самом деле были счастливой семьей.