Необыкновенное лето (Трилогия - 2)
Шрифт:
На другой день он работал как никогда скверно. Все было не по нем. Зудящий жар полыхал по груди и спине, - Кирилл подумал, что с непривычки обжег себя на Волге солнцем. С грехом пополам он дотянул до обеда летучие совещания, телефонные разговоры, перечитыванье и перечеркиванье бумаг. Потом велел позвонить в гараж и поехал домой.
У Веры Никандровны он застал Аночку, которая тотчас собралась уйти.
Что-то очень нежное показалось Кириллу в ее смущении, какое он уже не раз видел.
– Нет,
Мужская голова, впрочем, не столько обнадеживала ее пользой, сколько беспокоила.
– Ночевал на песках?
Кирилл не торопился с ответом.
– Нет, вернулись поздно вечером. Но не было машины, я заночевал у Рагозина.
– Не унести было улов на плечах?
– Ага!
– поддакнул он довольно.
– Знаешь, я вытащил этакую вот щучину!
Он так развел руками, что Аночка посторонилась.
– Ее везут?
– спросила она внушительно.
– На подводе. И позади тележка для хвоста - знаете, как возят бревна.
Вера Никандровна улыбнулась только из деликатности. Раз он ухватился за шутку, значит, был рад, что его не спрашивают о серьезном, и значит, недаром в городе шептались об экстренном ночном собрании. Аночка как будто догадалась помочь ей:
– Говорят - неприятные новости, да?
– Ничего чрезвычайного, - сказал он быстро.
– А у вас что за совещание?
– Аночка с жалобой на брата. И я не могу ничего присоветовать. Расскажи, Аночка, Кириллу.
– Мало у вас, право, дел, кроме моего Павлика!
– опять смутилась Аночка.
Но он настоял, чтобы она говорила, - он предпочитал расспрашивать, чем отвечать на расспросы.
Оказалось, Павлик совсем отбился от дома после смерти матери пропадает на улице, на берегу, завел дружбу с беспризорными мальчишками. Даже ночует неизвестно где...
– Я видел его на песках, с Дорогомиловым, - сказал Кирилл, испытующе взглянув на мать.
– Надеюсь, эта дружба не во вред?
– Арсений Романович сам жалуется на перемену в Павлике. Мальчишка даже книги перестал у него клянчить.
– Чего захотели! Каникулы! Я бы тоже пропадал на Волге. Счастливое время, - вздохнул от зависти Кирилл.
– В том-то и дело, что каникулы: никакого влияния школы, - произнесла Вера Никандровна строго, точно на учительском совете.
– Что ты на меня смотришь?
– с улыбкой сказал Кирилл.
– Ты педагог, тебе лучше знать.
– С мальчиком, правда, очень трудно, - заметила мать.
– А со мной было легко?
– живо спросил он и обернулся к Аночке.
– Вы ведь не хотите из него сделать паиньку?
– Я не хочу, чтобы он стал беспризорником. А к этому идет. У меня мало времени для него, и я недостаточный
Кирилл засмеялся:
– И я с ним!
Вера Никандровна следила за сыном пристальнее, чем этого требовал разговор: несомненно, он что-то умалчивал важное!
– Затвердил какую-то глупую фразу: "Жизни не знаешь!" - сказала Аночка, улыбнувшись.
– Конечно, не знаете!
– продолжал смеяться Кирилл.
– Ко мне в Совет, что ни день, приводят таких героев. Убежит, непременно убежит воевать!
– Отца тоже не слушает. Отец хотел его устроить в утильотдел - рвать книжки...
– Как рвать книжки?
– удивился Кирилл.
– Ну, вот именно. Повел Павлика в пакгауз, где рвут макулатуру. Павлик прибежал ко мне, чуть не в слезах, говорит: "Вот она, твоя революция! Жизни не знаешь! Поди посмотри, как отец дерет книги!"
– Книги?
– повторил Извеков уже совсем серьезно.
– Мне это неизвестно. Надо заняться. Что это такое?
Он отошел к своей полке. Она все еще была пустой - два-три десятка брошюр и газеты стопкой лежали в углу, и поверх них - картонки с названиями разделов. Он перебрал всю эту разрисованную рондо "Экономику", "Беллетристику" и спросил:
– А это что же, ваш отец определяет - что макулатура, что нет?
– Там есть какие-то люди для этого. Отец занят чем-то другим... то есть хозяйственным чем-то. И вообще... что же, отец? Он болен... вы же знаете, русской болезнью.
– Не понимаю, почему это зовется русской болезнью, - ухмыльнулся Кирилл.
– Пьют не одни русские. Пьют и англичане. Однако английская болезнь - это рахит, а не алкоголизм.
Ему тут же стало стыдно этого, вероятно вычитанного каламбура, но Аночка расхохоталась тем хохотом, какой нападает на молоденьких девушек, например, в последних школьных классах, когда хохочут без особой причины, единственно потому, что молодое ликование жизни требует смеха.
Кирилл прикрыл рукой рот, - все-таки вырвалось что-то веселое, хотя и неловко, и было изумительно слушать плещущий на переходах разлив Аночкиного смеха. Вера Никандровна нашла момент подходящим, чтобы заняться обедом, и оставила Кирилла и Аночку вдвоем.
Он подождал, пока Аночка успокоится. Но они оба молчали слишком долго, и, чтобы побороть волнующую растерянность, которая внезапно явилась, когда он увидел себя наедине с этой казавшейся ему необычной девушкой, Кирилл спросил умышленно по-деловому:
– Что же делать с вашим братом?
– Если бы отец как следует зарабатывал, дом больше привлекал бы Павлика... не знаю, какими-нибудь занятиями, может быть, просто достатком...
– Я попробую сделать что-нибудь для вашего отца, - сказал Кирилл.