Необыкновенные истории о самом лучшем папе на свете
Шрифт:
Корреспонденты заохали, а оператор с камерой, размахивая толстым животом, протолкался сквозь публику и что было сил бросился снимать засыхающее деревце.
– Только ворота вот и остались...
– с тяжёлым вздохом закончил папа и отвернулся, чтобы казалось, будто трясётся он не от смеха, а от рыданий.
– Ах, какой конфет!
– радостно потирая руки, воскликнула девушка с блокнотиком. (То есть, конечно, сказала-то она всё то же «содержание», но мне так послышалось. Наверное, подумал я, ей начальник
конфет даст за хороший фильм.)
Насобирав такого «содержания»,
– на экране руками поводит, а корреспондент за кадром трагическим голосом вещает: «Местный историк-краевед с болью в голосе рассказывает об экологической катастрофе, постигшей его родной город». Даже Катя хихикнула. А уж когда на экране появились те ржавые ворота с неграмотной надписью, весь город грохнул таким громовым смехом, что сам колокол на старинной колокольне загудел, словно встарь. Видно, и ему за родной город обидно стало.
И ведь вот что интересно: реки действительно без бобров мелеют, это правда. Вот только корреспонденты правдивую историю и слушать не хотели, а лапшу, которую им папа на уши навесил, не только с удовольствием схрумкали, да ещё и добавки попросили!
Путешествие по Нилу
У нас в городе появился новый клуб: фотографов-путешественников. Вступить в него очень просто: отправляйся в путешествие, фотографируй там всё что ни попадя, а потом возвращайся домой и показывай-рассказывай. А что самое приятное: пирожки в том клубе очень уж вкусные. Председательница сама печёт.
Папе тоже захотелось тех пирогов попробовать, да, как на грех, поехать никуда не получалось: то работа не отпускает, то Катя заболеет, то меня в школу надо на аркане тащить. А я уже большой, во второй класс хожу, бедной мамочке тяжело меня одной тащить. А пирожков ужасно хочется. У них в клубе как ни заседание, так полгорода под окнами ходит да облизывается.
Тогда папа нарисовал картину - прямо как настоящую, а на ней Нил-река течёт, солнце жарит, а по реке пароходик чух-чухает и гудит, и парус белеет одинокий. Посмотришь на картину - прямо жарко становится, так похоже нарисовано. Папа перед картиной встал и давай фотографироваться: то он в пробковом шлеме, то с аквалангом нырять собрался, то птиц египетских в бинокль смотрит, то в канотье с тросточкой чечётку на потеху публике отплясывает. Это, - он говорит, - мы с другими пассажирами туристического лайнера конкурс танцев устроили. Наделал фотографий - и бегом за пирожками.
Приходит через полчаса, голодный и такой красный, словно и впрямь на египетском солнце загорал. Расстроен ужасно.
– Фотографии мои, - говорит, - вначале все хвалили, рассказ с интересом слушали, да вдруг, не успели ещё пирожки подать, какой-то старичок как закричит: «Подделка это! Не верьте! Не был он ни в каком Египте, и Нил у него ненастоящий!»
Папе, конечно, стыдно стало, что он обманом пытался в клуб проникнуть. Он два года потом краснел каждый раз, как мы мимо проходили.
– А главное, -
И доклад этот папин так всем понравился, что его с радостью простили, приняли в члены клуба, а уж пирогов дали столько, что папа их, объевшись, даже разлюбил на целых два дня.
Одно только не давало папе покоя: как же его разоблачили? Ведь поначалу все поверили, что фотографии настоящие. Мы только через два года поняли. А вы - догадались?4
4 Посмотрите на дым и вымпел - они направлены в разные стороны!
Очень большой теннис
Последнее время папу стала под утро мучить бессонница, и он, чтобы не мучиться, пытаясь заснуть, выходил на улицу играть в теннис. Но, конечно, не во дворе от стеночки - соседей будить, а в небе. Натянул сетку между двумя аэростатами и играет. Подпрыгнет, ударит по мячу, и пока тот летит, папа успевает приземлиться и снова подпрыгнуть. Только силу удара надо точно рассчитать: чтобы мяч развивал звуковую скорость, но не превышал её - тогда он отскакивает от звукового барьера.
При этом, конечно, грохот раздаётся страшный, но поскольку дело происходит на большой высоте, соседи думают, что это гром, и спокойненько спят дальше.
Такая вот обыкновенная история про бессонницу, но закончилась она вчера самым необыкновенным образом. Папа не рассчитал силу, мяч пробил-таки звуковой барьер и со страшным грохотом влетел в чьё-то окно. В ужасе отец так и замер в небе, даже приземлиться забыл. Однако, оправившись от первого шока, он понял, что обстоятельства сложились весьма удачно. Во-первых, окно было открыто, и мяч его не разбил. Во-вторых, залетел он в окно бабы Томы, а она глуховата и ничего не услышала. В-третьих, попутным лёгким бризом папу несло как раз к её дому - извиняться.
Каково же было папино удивление, когда, едва он позвонил в дверь, баба Тома, радостно всплёскивая руками, потащила его на кухню, бормоча какую-то околесицу про пирог и угощение дорогому гостю. Папа уж было подумал, что ошибся, и мяч на самом деле попал в окно бабе Соне, с которой у Томы недавно вышла ссора, но тут увидел на кухне - кого бы вы думали?
– бабу Соню собственной персоной, которую баба Тома уже успела простить и пригласить на свой необыкновенный пирог.
Оказалось, папин мяч влетел прямиком в кастрюлю с тестом - опарой, как говорила баба Тома, которое она только-только поставила. А так как на сверхзвуковой скорости мяч от трения о воздух раскалился, словно метеор, то, влетев в тесто, он не только произвёл большой плюх, но и мгновенно испёк его.
– С пирогами ведь кака беда: жар идёт снаружи, поэтому корка успевает подгореть, а серёдка ещё не пропечёна, - с готовностью рассказывала баба Тома.
А тут метеор влетел в самую середину теста, и пирог вышел на диво пропечённый и не подгоревший.