Необыкновенные приключения капитана Шпарина

Карпов Александр Евгеньевич

– Нет, скажи. Это ведь ты, это ты написал ту статью… То-то, я смотрю, рожа твоя мне до тошноты знакома. Ах, ты ж, писака!..

Лицо Супонева дышало ненавистью. Узко поставленные противные сизые глаза сблизились с увесистым носом. Главный сержант поднял кулак. Казалось еще секунда, и он вобьет Шпарина в стену.

– Бросьте, товарищ главный сержант. Я у вас в гостях с сегодняшнего утра, вчера меня здесь не было. И снимите, наконец, кандалы. Пожалуйста.

Конвоиры

с пойманным шпионом поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и оказались у двери, из-за которой доносился шум.

– «Помощник начальника штаба», - громко прочитал Шпарин.
–  Здесь, я надеюсь, накормят, напоят, выслушают безумно уставшего писателя и отправят домой к жене и маленьким деткам.

– Счаз-з… - сказал младший сержант.
–  Морковку дадут вам понюхать.

Супонев толкнул дверь.

В кабинете помощника начальника штаба стоял ядреный запах перегара и плавали клубы дыма.

За столом, заставленным пустыми и полупустыми бутылками с этикетками «Водка Глобаревская», на металлических стульях со спинками, сидели четверо и дурными голосами пытались петь.

Из четверых - трое при погонах с буквами «С», один, самый молодой, судя по двум серебристым звездочкам, офицер, худой и белобрысый, совсем мальчишка.

Заметив входящих, белобрысый синеглазый офицерик вскочил, шатаясь, поднёс ладонь к виску и, заикаясь, и глотая буквы, прокричал:

– Сташш-и дежуны… по шта-а-бу… ппом штаа-ба лейнант Ляхов-в…

– Вы бы ещё проституток привезли, - бросая на стол журнал, сказал главный сержант.
–  Спаиваете личный состав, Алексей Игоревич. Сержанты, свободны!

– А, Суп-понев! Прис-аживайтесь, господа… Прошу закусить, - лейтенант упал на стул и, спросил, прикрыв один глаз:

– Кта эта-а?

Не отвечая лейтенанту, главный сержант склонил голову к рации:

– На связи «Десятый». Троих из сводной дневной смены ко мне в штаб. Стоп, не надо. Сами справитесь. Бобкова с КПП - в карцер, Урмикина с 1-го поста - в карцер. И найдите того козла, который должен дежурить по штабу. Найдёте - в карцер. Конец связи. «Десятый».

Супонев, посмотрев на Шпарина, ухмыльнулся и сдвинул локтем тарелки на середину стола. На свободное место поставил корзинку, извлек «ТТ» и положил рядом.

– Р-рзрешите… - непонятно у кого попросил лейтенант, схватил пистолет и прицелился в Шпарина.

– Рас-стлелять!

– За что?
–  возмутился Шпарин.

– За всё!
–  сказал лейтенант.

– А где презумпция невиновности?
–  спросил Шпарин.
–  Где она?

– Вы эта б-б-росьте, голубчик, - явно кому-то подражая, пробормотал лейтенант, поднимаясь со стула.
–  Вы, г-голубчик, шпион и диверсант. Вас надобно, знаете ли, эта… рас-стлелять, если не сознаетесь… Немедленно. О-о…

Мутный взгляд лейтенанта, поблуждав по комнате,

вновь остановился на Шпарине.

– И второй, пусть тоже со-со-знаётся. Вы, господа, меидя видели? Он вам я-я-зыки развяжет.

Лейтенанта качнуло. Раздался выстрел.

– Придурок!..
–  охнул Шпарин, дрожа жилкой на виске.
–  Ну и придурок!

– Чта-а?.. Не сметь!..
–  лейтенант икнул и уронил пистолет.

– Шли бы вы отдыхать, Алексей Игоревич, - Супонев обошел стол, поднял пистолет и взял лейтенанта за локоть.
–  Я ими займусь.

– И то, п-авда, -Алексей Игоревич зевнул и по дуге направился к выходу.
–  Так на вас на-на-деюсь, г-авный сержант.

Супонев подошел к окну и перегнулся через подоконник.

– Эй, Кесин! Заканчивай. Штрафников в карцер, сам рысью ко мне.

– Лучше галопом, - выказал Шпарин знакомство с естественными лошадиными аллюрами.
–  Или иноходью… Но галопом быстрее.

– Ты у меня догалопируешься!
–  главный сержант вернулся от окна и, окинув взглядом стол, неожиданно весело предложил:

– Додоня, дербалызнуть хочешь?

– Кто ж не хочет, господин главный сержант, - младший сержант глотнул слюну.
–  Не в наших правилах отказываться, если начальство настаивает.

– Ты, Додоня, дипломат!
–  изумился Супонев, выбирая стакан почище.

– Пополнее наливайте, - попросил младший сержант.

Пока младший сержант глотал водку, Шпарин рассматривал кабинет.

– Ещё!
–  выдыхая, попросил младший сержант.

– Обнаглел, Додоня, - сказал Супонев и вылил из бутылки остатки водки в протянутый стакан.

Внимание Шпарина привлёк большой, во весь рост, цветной портрет лысого старикана, лет шестидесяти пяти, в посеребрённых бороде и усах. Долгополый синий мундир, аксельбанты из золотой проволоки, золотые пуговицы, золотой пояс. На перевязи, ярко-красного цвета, висел палаш в изумрудных ножнах. Во лбу старикана темнело круглое отверстие.

«Его Превосходительство Генерал-Губернатор Глобарь Епифан Аристархович», - гласила надпись под портретом.

– С мечом до колена, я так понимаю, ваш предводитель, - сказал Шпарин.
–  Солидный мужчина.

– Ну, вы… - окосевший Додоня шагнул к Шпарину.

– Отставить, младший сержант!
–  приказал Супонев.
–  Автоматы в оружейку, обедать-ужинать и спать. Завтра трудный день. Ранец сними. Пошел.

Главный сержант вернул «ТТ» в Шпаринскую корзинку, сунул корзинку на пустую полку открытого стенного сейфа, повернул ключ и положил в карман.

– Улики, - сказал Супонев и кивнул в сторону стола.
–  Можешь пожрать пока, что найдешь… коллега. В последний раз… Водку не трогай.

Схватив алюминиевую ложку и, обтерев её низом футболки, Шпарин немедленно уселся за стол.