Необыкновенные приключения капитана Шпарина
Шрифт:
– Все приемники забиты… Разве в подвал? Схожу за ключами.
Шпарина отстегнули от стула и притащили в подвальный этаж. Длинный ряд металлических дверей с небольшими оконцами, забранными решетками. Вонь. Тускло горели светильники. Из окошек смотрели бледные лица.
– Я, Палыч, скоро с ума сойду, - побрякивая связкой ключей, пожаловался Кесин.
– В последнее время то черные, то красномордые, теперь второй день косоглазых водят. Ловят и водят. Ловят и водят.
– Новые гости не скоро пожалуют, эти последние, - главный
– Авария у них на «Холме» серьезная. Так, что самое время заняться врагами внутренними.
Кесин остановился у последней двери.
– Здесь эти, которых сегодня у озера прихватили. Куда б вашего засунуть? Может его в овраг, пока начальства нет?
– Ты эти разговоры брось, Кесин! Инструкции забыл? Знаю я про твои художества. Смотри, попадёшься, пеняй на себя!
– А вы?
– Мне можно.
– Почему мне нельзя? Это люди? Образины какие-то не нашенские. Вообще не пойму я, что происходит. Никто не понимает… Идешь, иной раз с ребятами по маршруту, вдруг накатит что-то, волосы дыбом, заледенеешь весь и не знаешь, чего хочется, то ли в землю зарыться, то ли на дерево забраться и завыть во весь голос. Вот парни и звереют.
– Покайтесь, гады!
– проревел Шпарин, впадая в яростное нецензурное мессианство.
– Выродки, мать вашу и туда, и сюда… - он добавил ещё несколько очень плохих слов о близких родственниках сержантов и вспомнил чернокожего на березе.
– Расисты! Воздастся вам на том свете за грехи ваши. Голыми задами на угольях будете сидеть, и черти, хари ваши противные, макать будут в ацетон вместо водки.
Последнее, что увидел Шпарин в ту секунду, был кулак главного сержанта.
Голова Шпарина стучала по ступенькам лестницы и, страдая от боли, он думал не о том, что сейчас она расколется, как орех, а о том, что эти сволочи, сдерут ему вместе с волосами всю кожу с затылка и на кого он тогда станет похож.
Тащили его наверх за ноги, препираясь о преимуществах и превратностях службы в охранных отрядах.
– Не, буду подавать рапорт о переводе, - бубнил средний сержант.
– Отправьте меня обратно в корпус.
– Дурак ты, Кесин, - ворчал главный сержант.
– Где такую службу найдешь? Год за три, как на войне.
– Так война идет, непонятно с кем, против кого.
– Какая война, Кесин?
– А ящерка из второго квадрата? Зубья с мою руку. Сожрала троих пока не загнали в болото. Утопала, завывая так, что мороз по коже. Ребята натуральным образом обоссались.
– Жалование армейского капитана.
– А самолет? Бомбы бросил, питомник порушил, обезьяны взбесились, кусались, самцы гонялись за женщинами.
– Кормежка бесплатная.
– А конники в одёжах из шкур, с луками-копьями?.. Перебили половину девятого взвода, пока самих не постреляли.
Сержанты вытащили Шпарина наверх и бросили возле клетки с медведем.
– Я знаю, где его пристроить, - сказал главный сержант.
–
– В клетке? Он его сожрет.
– Рядом. Неси из пыточной оснастку.
Смеркалось. Жизнь на Базе затихала. На небе появились звезды. Шпарин, задрав гудящую голову, высматривал знакомые созвездия.
«Большая Медведица… вот она, а вон созвездие Ориона. В конце лета Орион появляется в этой части звездного неба. Точно. Я на Земле. Но вот где?».
– Почему ваш флаг в штабе?
– спросил Шпарин.
– Флаг должен гордо трепетать на свежем ветерке. У вас он, мне представляется, черного цвета, с черепом и костями и место ему на верхушке самой высокой березы.
– Убь… Убь… - простонал главный сержант.
– Я тебя сейчас убью.
Вернулся Кесин, волоча за собой что-то длинное и звенящее.
– Так, как у вас с верой?
– Шпарин вернулся к теме покаяния.
– А также с нежностью и любовью к ближнему?
– Заткнись!
– главный сержант надел на Шпаринскую шею металлический обруч с цепью.
– Решил удавить?
– Шпарин замотал головой.
– Избавиться от свидетеля гнусных деяний?
Главный сержант щелкнул замком на обруче и подергал цепь.
– Прошляпил такого важнючего шпиона. И где? В самом штабе! Как повлияет это событие на дальнейшую карьеру главного сержанта Супонева или как там его на самом деле…
– Никак не повлияет… Залез, гад, в сейф-ф-ф… - наваливаясь на Шпарина, забрызгал слюной главный сержант, собираясь и в самом деле его придушить.
– Недоглядели, господин главный сержант!
– засуетился Кесин, просовывая руки к горлу Шпарина.
– Палыч! Палыч!? А давай я? Давай я?
– Убивают! Безвинно-о!..
– заорал Шпарин, отбиваясь ногами от лежащих на нем сержантов.
– Карау-уул!.. Караул, в ружье! Враги среди нас! Шпионы-ы-ы!..
Вопли Шпарина, отражаясь от стен зданий в вечернем прохладном воздухе, гулко загуляли по Базе. Из казармы напротив штаба выскочил офицер.
– Чего-чего?..
– главный сержант встрепенулся, бросил Шпарина и поднялся с колен.
– Замолчи…
– Что вы делаете, главный сержант?
– подбегая, закричал офицер.
– Немедленно прекратить! Забылись? Оставьте его! Завтра прибывает из отпуска командир. Я доложу о вашем поведении, главный сержант!
– Есть, лейтенант!
– пробормотал Супонев.
– Так точно!
Офицер вернулся в казарму.
– Литеха - козел!
– сказал Кесин.
– Довыпендривается, - сказал Супонев.
– Этот Осинкин.
– Хоть один нормальный человек… - задыхаясь и кашляя, просипел Шпарин.
– Нашелся…
– Ну ты и сволочь!
– сказал главный сержант.
– Я? Я сволочь?
– изумился Шпарин.
– Завтра тебе все равно финдец придет. Так, Кесин, протаскивай цепь через клетку, замок вешай с той стороны, чтобы писака не добрался. Вот так. Всё, порядок.