Неоконченный роман одной студентки (другой перевод)

Дилов Любен

Потом он, пятясь, отступил на несколько шагов и прищурил перепуганные и в то же время очарованные глаза.

— Сделай шаг вперед, богиня, так, спусти одну ногу с подиума, как ступаешь вниз с берега в море, понимаешь?

Циана пошатнулась.

— Но если ты думаешь, что я долго так выдержу…

— Я сейчас, минуточку!

Рука его задвигалась над плиткой. Время от времени он быстро окунал кисточку в густые красные чернила. По вискам его стекали струйки пота. С профессиональной жадностью глаза его поглощали дивные изгибы и округлости ее тела. Слегка отодвинув плитку от себя,

он оглядел набросок, потом обернул плитку и тут же принялся за второй эскиз.

— Еще немного, совсем немного… Мне нужен будет и один набросок со спины.

Он взял вторую плитку и прошел за подиум. Улыбаясь, Циана слушала его пыхтенье у нее за спиной, а потом вдруг почувствовала на себе его взгляд. Она знала, что со стороны спины ей тоже нечего стыдиться, но все же ей стало неловко. Она крикнула ему через плечо:

— Эй, не думаешь ли ты делать Афродиту Калипигос!

— О, разве возможно такое богохульство! — воскликнул хрипловатым голосом ваятель, будто в настоящее время он не рисовал нечто подобное.

— Как, разве ты не знаешь эту скульптуру? Ведь она так и называется: Афродита с красивым задом! Две славные дамы из Сиракуз построили храм для Афродиты и заказали для него такую статую. Богиня стоит повернувшись спиной, откинув хитон так, чтобы видна была только ее попка. Обе они счастливо вышли замуж и жили в богатстве и неге благодаря тому, что Афродита наградила их красивыми задними частями тела. Так вот, в ее честь… Да, веселый вы народ, ничего не скажешь!

— Ну, там, в Сицилии… — промямлил скульптор. — А кто сделал эту статую?

— Сейчас не могу вспомнить. Это ваше вино… — вышла она из положения. Она не только не знала автора, но даже не помнила, к какому времени относится скульптура, но зато чуть не бухнула ему, в каком музее находится эта Афродита.

— Готово, богиня! Остальное я сделаю по образу, который всегда будет жить во мне…

Она сошла с подиума и подняла плитку с первыми двумя набросками. Пракситель застыл, зачарованный грациозностью ее движений.

— Но ведь это Афродита Книдская! — изумилась Циана, узнав и вазу, и плащ, и позу входящей в воду красавицы.

— Какая-какая?

Она снова проговорилась, но в ней все чаще говорило вино, а не она сама. Искусствоведам еще только предстояло дать знаменитой статуе это название.

— А другая подобная статуя у тебя есть?

— Неужто я посмел бы, о, дивная среди богинь! И теперь-то только с твоего позволения…

— Хватит тебе с этими эпитетами! Ты, кажется, кроме Гомера ничего не читал! Так ты и в самом деле не знаешь никакой Фрины?

Он по-прежнему недоуменно ответил на ее настойчивый вопрос, а если верить истории, так именно Фрина вдохновила его на создание Афродиты Книдской. Но разве мало небылиц в истории!

— Возможно, это будет самое великое из всех твоих произведений, Пракси, — сказала она пророческим тоном.

— О ты, из пены рожденная! Если позволишь оставить ее в таком виде… Потому что до сих пор мы не смели… богинь… — трепетным, умоляющим голосом сказал великий ваятель.

— Неужто у тебя хватило бы духу прикрыть такую красоту? — возмутилась Циана, подпоясывая хитон. — Что тебе стоит обмануть их, что Афродита лично явилась к тебе

и пожелала, чтобы ты изобразил ее обнаженной? И перестань меня величать, сколько раз я тебе говорила, что я самая обыкновенная женщина! Протагор еще столько веков назад сказал вам, что человек есть мерило всех вещей! Давай теперь выпьем за твой будущий шедевр!

Пракситель прибрал плитки с эскизами в шкаф.

— Легко было Протагору! Теперь нас обязывают верить в богов.

Циана уже бежала к беседке — теперь она походила скорее на богиню охоты Артемиду, потому что никто никогда не видел бегущей Афродиту. Она бросилась на мраморную скамейку, откинулась, опершись спиной о колонну, и открыла рот:

— Кто мне даст напиться? Умираю от жажды!

Старый геометр и трагик стукнулись головами — каждому из них хотелось поднять мех, чтобы налить богине. А так как в те далекие времена писатели были более усердными в служении богам и владетелям, то победил трагик.

— Из меха! — крикнула Циана. — Я никогда не пила из меха!

Трагик поднял над ней козий мех, заставлявший людей распевать песни, и осторожно вынул пробку. С очаровательной плотоядностью Циана подставила открытый рот розовой струе. Неразбавленное вино было липким от сладости. Она поперхнулась, вино залило прелестную шейку, струйкой потекло ей за пазуху, и девушка счастливо взвизгнула.

Трое атеистов не знали, что и думать о ней. При всех безобразиях, какие творили, если верить легендам и сказкам, дочери Зевса и другие обитатели Олимпа, все же никто из них не позволял себе такой развязности в человеческом обществе. Однако неэллински красивое и, как менада, пьяное существо явно знало вещи, которые не то чтобы женщина, никто другой из смертных не знал. Философ-геометр решил испытать ее еще раз:

— Дочь Зевсова, ты недавно довольно пренебрежительно отозвалась о Платоне, а каково твое мнение об Аристотеле?

— А что особенного я сказала? — спохватилась Циана, не совершила ли она какой-нибудь исторической глупости, но и это не отрезвило ее. От порции неразбавленного вина у нее окончательно зашел ум за разум. — Платон славненький старикашка, без которого идеализм — ничто! Кроме того, де мортуис аут бене, аут нихил. Пардон, это на латыни! Как говорили римляне: о мертвых или хорошо, или ничего. Мне он не симпатичен главным образом из-за своего труда «Государство», потому что не представлял себе государства иным, кроме как рабовладельческим. А Аристотель, скотина, вторил ему. Может, для вас он и в самом деле самый великий и, вполне возможно, что парень действительно много знает, раз вобрал в себя самое разумное, что было у всех вас. И у Платона, и у Зенона, и даже у тебя, но… дорогой, не надо так…

Ее язычок, окрашенный от вина в ярко-розовый цвет, начал молоть глупости, размазывая древнегреческие слова:

— Нет, так нельзя! Если хочешь сидеть в тени, философствуя и потягивая виноградное винцо — сиди себе, пожалуйста, но не за счет других! Потому что рабы такие же люди, как и мы с вами! Пораскинешь своими гениальными мозгами, придумаешь разные машины, чтобы работали вместо тебя…

— О, неземная! — боязливо воскликнул хозяин. — Такие разговоры о рабах нам не дозволено даже слушать!