Неоконченный сценарий
Шрифт:
– Простите, вы не из немецкой киногруппы? Вы не шеф, не господин Фишер?
Начало обнадеживающее. Он покачал головой.
– Нет, не шеф.
Она достала из сумочки листок бумаги.
– Тогда вы господин Бернсдорф, режиссер. А я Виола Санчес из "Ла Оры", это столичная вечерняя газета. Не согласитесь ли вы дать нам интервью?
– А редакционное удостоверение у вас есть?
– спросил Бернсдорф и сразу поймал себя на том, что вопрос его невежлив. Запоздалая реакция на поведение таможенных чиновников. Взглянув на визитную карточку, поторопился заказать
– Вы из отдела местной хроники? Какого направления ваша газета?
– Умеренно-либерального. И еще мы немножко националисты, то есть поругиваем США. Наш издатель - Клементе Маррокин, бывший вице-президент.
– Во время правления ПР?
– Вы хорошо информированы. Можно ли из этого заключить, что вы предполагаете снимать политический фильм?
– "Нет искусства вне политики", - вспомнился Бернсдорфу афоризм из далекого студенческого прошлого.
– Вот и мы так считаем, - по губам Виолы Санчес скользнула улыбка.
Осторожно! Она ничего не записывает, но все запоминает и впоследствии использует.
– О чем. ваш фильм?
– спросила журналистка.
– Знаете, с той минуты, когда мы в Европе сели в самолет, я не сомкнул глаз. Боюсь нагородить всякой ерунды. Если хотите, приходите завтра.
– Почитать сценарий дадите?
– Пока у нас нет сценария, мисс Санчес. В настоящий момент мы думаем и гадаем, как вызволить нашу аппаратуру.
– Хотите, я помогу вам? Мы, правда, в оппозиции, но кое-какими возможностями обладаем. Министр просвещения - из нашей партии.
– К этому разговору мы вернемся. Большое спасибо, спокойной ночи!
В справочном бюро сидела женщина; ее густые черные волосы с прямым пробором на испанский манер перехвачены на спине лентой... Кого она ему напоминает?
– Майор Понсе, - прервал ход его мысли подошедший мужчина.
– На два слова, господин Бернсдорф.
– Я собирался вздремнуть, но... Чем могу служить?
Бернсдорф устало улыбнулся: все его знают, прямо как в мюнхенском "Доме кино". Итак, полиция. Будь этот человек из службы безопасности, то дожидался бы его, Бернсдорфа, возвращения наверху, в номере, чтобы продемонстрировать власть. А подойти у лифта? Где расчет на элемент неожиданности, эффект испуга? Даже полиция обычно работает с большей выдумкой. Поставлено, как говорится, без чувства стиля.
– Майор, вы чем-то встревожены?
– Вовсе нет. Однако меня несколько беспокоят разноречивые слухи о задуманном вами фильме.
– И кто же эти слухи распространяет?
– В этом-то вся соль: ваши друзья. Мне были изложены три версии фильма; согласитесь, многовато. Господин фон Кремп хочет снять фильм-репортаж, господин Фишер веселый игровой фильм, а мадам Раух - фильм о судьбе современной женщины. Как вы это объясните?
– Возможно, причина в вашем умении вести беседу в непринужденном тоне, майор. Мои сотрудники сочли, что с ними просто мило беседуют, а не расспрашивают по долгу службы. Вот они и ответили каждый на свой лад. Кремпу ближе человеческий документ, Фишер - жизнелюб, а мадам Раух женщина до мозга
– Согласен с вами. Тем не менее их расхождения не могут не удивить, усмехнулся недоверчиво Понсе.
– Довольно давно, побывав на Кубе, я носился с мыслью снять пиратский фильм. Но то, с чем я там столкнулся, перечеркнуло все мои планы, и получилась чисто лирическая картина, вес-действие которой происходит на суше, моря нет и в помине. Вот и говори тут о планах.
– Когда вы были на Кубе?
– До Кастро. Я, знаете ли, давно в кинобизнесе.
Бернсдорфу всегда доставляло наслаждение играть роль человека зрелого, умудренного опытом, изворотливого.
– Допустим, что людям кино присуще мечтать, - сказал, подумав, Понсе.
– Пусть это часть вашей деятельности; только мечты у ваших партнеров чересчур воинственные. Например, у вашего оператора в номере лежит маленькая зеленая книжка. В ней много подчеркнуто. Особенно часто - имя Кампано.
– Книжка... сомнительная?
– У нас книг не запрещают. С виду это книжка новая, но это перевод, оригинал вышел три года назад в Париже. Того, о чем в ней говорится, давно нет в помине: например, в Гватемале нет герильерос.
– Куда же они девались?
– Прекратили сопротивление, сдались.
– Сдались? Такие люди, как Кампано?
– Спросите на сей счет даму, которую угостили коктейлем. Как я понимаю, она обещала вам помочь...
– Майор кивнул на прощанье.
– И пожалуйста, перешлите нам подробную заявку на фильм, если вы хотите получить обратно свою аппаратуру.
Они сидели в ресторане "Алтуна", и отнюдь не итальянская кухня их соблазнила, сюда их привели опасения, что в "Майя Эксельсьоре" их подслушают. Ундина открыла записную книжку.
– Нам поможет посольство! Завтра же поеду туда! Апартадо, 1252. Это скорее всего рядом.
– "Апартадо" - значит "почтовое отделение", - сказал Кремп.
– Лучше поеду я.
– Бессмысленно! Посольство вмешиваться не станет.
– Трубите сигнал к отступлению, шеф?
– спросил Бернсдорф.
– После первого соприкосновения с противником? Не думаю, чтобы в Италии, будучи десантником...
– Едем в посольство, - перебил его Кремп, - Помогут - не помогут. А пока и без аппаратуры будем искать Кампано, где бы он ни был. Не могли все герильерос сложить оружие!
– Почему вы так думаете?
– спросил Фишер.
– Чувствую инстинктивно. Слишком некоторые на этом настаивают...
– Разве вы не поняли, что "левые" раздавлены?
– Если это правда, - сказал Кремп, - благодаря нашему фильму мир узнает, что здесь к власти пришли фашисты.
– Потише, дорогой друг. У меня такое впечатление, что вам с вашими взглядами здесь несдобровать, - вмешалась Ундина.
– Вот что, - начал Бернсдорф.
– Я, по-моему, придумал название. Итак, "левые" разгромлены... Кампано нам не найти... У нас самих дела не ахти... Не назвать ли нам все это "Черный декабрь"? И снимать все по порядку: как мы к нашей идее пришли, как ищем Кампано - и что из этого выйдет.