Неоновое солнце
Шрифт:
Перед самым выходом Гранада обколол ему руку обезболивающими препаратами из своей чудесной аптечки. Стас повесил себе автомат на шею и поудобней разложил запасные рожки и гранаты с учётом того, что у него фактически осталась только правая.
Всё, теперь можно идти. Он первым номером, Гранада в десяти шагах следом. Короткими перебежками наискосок через двор, используя деревья как временные укрытия. Всё как в боевом рейде. В стороне, возле детской площадки маячат несколько тёмных фигур, надо постараться не привлечь их внимания. Ещё опасней припаркованные автомобили, за которыми удобно прятаться. От них следует держаться подальше. Но Стас и американский морпех без слов отлично
Тихо. Но в некоторых окнах за задёрнутыми занавесками слабо светится жизнь и даже как-будто мерцают телевизиры. Хотя по всем каналам постоянно крутят предупреждение о том, что находясь у себя дома, не следует включать свет; и лучше приглушить до максимума телевизор и плотно занавесить окна, чтобы не привлекать к себе внимание заражённых. Но сейчас для Стаса эти мерцающие телевизоры, как лучи надежды. Значит, они пришли не слишком поздно и здесь ещё есть кого спасать.
Возле самого подъезда родной для Легата девятиэтажки первая серьёзная остановка. Нет, отпереть стальную дверь – не проблема, достаточно приложить таблетку электронного ключа. Но появилось такое чувство, словно вот-вот наступишь на мину. Стаса охватило волнение. Он вдруг ощутил резкое жжение в желудке, спазм, как от глотка крепкого спиртного, проглоченного второпях. Стас прислушивавался к себе, к этому спазму: впитавший в себя опыт нескольких войн организм что-то пытался подсказать ему. Тут всё как на войне, где всегда мало что известно и еще меньше может быть проконтролировано. Порой весь мир сужается до размеров одной улицы, дома, комнаты, двери. И надо в доли секунды всё просчитать, ибо цена ошибки - смерть, часто мучительная и бесславная.
«Мне входить в дверь первому. Но что если там ждёт враг? Что если он прыгнет и вцепится зубами мне в лицо раньше, чем мои глаза привыкнут к абсолютному мраку? Луч штурмового фонарика может сразу не нащупать противника. Вполне вероятно, что эти твари не такие уж безмозглые и обладают звериной хитростью. К тому же они чрезвычайно резкие. А если их двое, трое? Что если бросить гранату и уже следом нырять за ней? Но ведь я могу ошибаться. И тогда пострадают невинные, мои соседи по подъезду» - Стас размышлял над всем этим очень усердно, так как времени мало и всё равно придётся на что-то решаться.
Гранада знаками показывает: «Давай я первый». Этого ещё не хватало! Стас отбросил сомнения, словно окурок растёр подошвой ботинка: надо привыкать жить в реальности, в которой всё сложнее и запутанее, чем даже на войне.
Раз, два, три, марш! Они врываются в подъезд и мимо дверей лифта взлетают по лестнице сразу на третий этаж, попутно держа на прицеле каждый метр впереди. Здесь короткая остановка. Стас бросает контрольный взгляд через левое плечо: глаза напарника странно светятся в темноте, будто отливая серебром. «С ним что-то не так» – фоном мелькает машинальная мысль в голове, но развивать её некогда.
В каких-то десяти метрах над головой, на следующем лестничном пролёте, послышался звук, который можно было принять за осторожные крадущиеся шаги. Мерещится то хруст мелких камешков под чьими-то осторожными ногами, то зловещий шёпот, который он уже слышал прошлой ночью...
Есть несколько секунд, пока хаос ближнего боя ещё не начался; они оба прижимаются к стене, плечо товарища находятся так близко, что Стас слышит его прерывистое дыхание; приходит осознание собственной уязвимости, зависимости от другого, нелепости,
Но неожиданно всё смолкает. Если наверху кто-то и был, то ему удалось каким-то непостижимым образом испариться, затаиться в укромном уголке. Хотя вряд ли это получится, ибо в родном подъезде Стасу знаком каждый уголок, здесь он может ориентироваться даже с закрытыми глазами. За каждой дверью живут люди, которых он знает много лет, многие ему почти что родня... Трудно пручить себя к мысли, что в этом городе не осталось больше ни одной двери, которую можно открыть чувством абсолютного доверия и споскойствия...
Но вот снова вернулось мерзкое жжение внутри и сним чувство неосознанной тревоги. Быстро преодолевая последние пролёты, Легат болезненно ловил малейшие звуки непоправимой беды. Его правая рука вмиг стала мокрой от пота, а ребристая рукоятка автомата до боли впечаталась в ладонь. Неужели ты профукал своих девок, старый дуралей?
На подходе к квартире он погасил фонарик, несколько раз моргнул веками, окончательно привыкая к темноте. Так. А вот и лестничная площадка родного этажа.
Через несколько секунд сердце Стаса сжалось и словно провалилось вниз живота, к горлу подкатил комок невообразимого ужаса и боли: стальная дверь его родной квартиры была взломана.
Первый порыв - немедленно забежать в темную прихожую и дальше... Но опыт взял своё. Никакой спешки! Там его девочки и при любом раскладе нельзя чтобы они пострадали. Несмотря на очевидный трагизм ситуации, Легат инстинктивно потратил несколько драгоценных минут на точную оценку происходящего. «Всегда лучше предварительно точно оценить противника, его возможности и слабые стороны – на уровне важнейших инстинктов помнил он наставления рано погибшего отца, учившего его азам бокса, а заодно и жизни. – Непросчитанный враг, это как неизвестное дно под прыжковой вышкой. Чем оно тебя встретит неизвестно». Как давно это отец сказал ему!
Гранада уже понял, чья это квартира. Он не прятал глаза и не пытался что-то сказать обнадеживающее и бодрое. Это выглядело бы несколько фальшиво, ведь чужая беда никогда не переживается так как личная. Достаточно было взгляда, в котором один солдат понимал горе другого и выражал готовность помочь.
Стас кивнул, однако сделал знак напарнику, чтобы он не входил. Эту работу он сделает сам.
В коридоре рука потянулась к выключателю. Свет не работал. Подсвечивая себе фонариком, Легат лишь усилил тягостное впечатление от погрома – вокруг всё перевёрнуто, словно в его жилище побывала шайка варваров. Зеркало в прихожей разбито, мебельные ящики вырваны, а их содержимое выброшено на пол и перемешалось с осколками стекла. И так похоже по всей квартире.
На ремне завибрировала портативная рация. Выезжая на задание они захватили с собой комплект портативных радиостанций, но они всю дорогу не работали, и вдруг... Кто-то из его оставшихся возле машины парней срывающимся на крик голосом сообщил сквозь шум помех:
– Приём, капитан! Срочно возвращайся. Американцы, падлы, нас кинули... Кэп, мочи своего и отходи. Эти суки нас уб...
Чёртова китайская техника снова отказывалась нормально работать - из динамиха неслась лишь свистопляска помех.