Неоновые Боги
Шрифт:
Ничто не длится вечно.
Вздымающиеся волны медленно отступают, нежное прикосновение Аида возвращает меня на землю. Он выскальзывает из меня и сдвигает меня достаточно, чтобы убрать свой член, но я не в состоянии сделать больше, чем позволить ему двигать мной по своей воле. Когда он, наконец, сажает меня к себе на колени, я кладу голову ему на грудь и медленно выдыхаю.
— Эм.
Его смех щекочет мне щеку.
— Да?
Я не уверена, что должен сказать. Поблагодарить его? Спроси его, не накачал ли он меня каким-нибудь волшебным афродизиаком,
— Ты не кончил.
— Нет.
Что-то вроде неуверенности пронизывает меня, приглушая восхитительное ощущение невесомости в моих костях.
— Почему нет?
Он проводит рукой по моему позвоночнику.
— Потому что я еще далеко не закончил с тобой.
Глава 15Аид
Больше всего на свете я хочу отнести Персефону в свою комнату и закончить то, что мы начали. Хотя мне уже следовало бы знать лучше, она снова удивила меня. Я хочу продолжать изучать ее, находить каждую ее фантазию, чтобы я мог заставлять ее кончать снова и снова.
К сожалению, ночь еще далека от завершения. Мы уже повеселились. Теперь пришло время для политики.
Я не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее в висок.
— Шоу почти закончилось.
— По крайней мере, одно из них уже есть. — Она утыкается носом мне в грудь, как кошка,
ищущая домашних животных. Это заставляет мое сердце неприятно стучать. Она закрыла глаза и прижалась ко мне, как будто я ее любимое одеяло. Это… мило.
— Персефона. — Я вложил в свой тон ровно столько язвительности, чтобы заставить ее
посмотреть на меня.
— Мы должны играть, по крайней мере, некоторое время. Вот в чем суть сегодняшнего вечера.
–
За исключением того, что было слишком легко забыть об этом, как только я вошел в нее. Комната исчезла, пока все, что я мог видеть, была она.
Ее брови сходятся вместе, и она вздыхает.
— Я знала, что попросить просто продолжать трахаться до рассвета, будет слишком много.
Мне приходится подавлять улыбку.
— Я думаю, мы можем потратить время, которое это займет.
— Ага. — Она теребит одну из пуговиц моей рубашки и бросает на меня лукавый взгляд. — Не
думаю, что ты загладишь свою вину передо мной позже?
— Ты невозможна.
— Ты единственный, кто, кажется, раскрывает эту мою сторону.
Мне это нравится, в каком-то извращенном смысле. Персефона может действовать мне на нервы, как никто из тех, кого я когда-либо встречал, но мне нравится наше подшучивание больше, чем я имею на это право. Мне многое нравится в Персефоне. Я избавлен от необходимости придумывать ответ, когда немного загорается свет и приближается белый мужчина. Он потрясающе красив, его черты настолько совершенны, что на него почти больно смотреть. Квадратная челюсть, чувственные губы, буйная копна вьющихся светлых волос на голове. Он выглядит слишком красивым, чтобы воспринимать его всерьез, но он сын Афродиты.
Я постукиваю пальцем по бедру Персефоны и откидываюсь назад.
— Эрос.
Он ухмыляется, обнажая белые и ровные зубы.
— Спасибо за шоу. — Его взгляд скользит к Персефоне. — Ты разозлила многих людей в верхнем
городе.
Она ерзает у меня на коленях. Я жду, что она покраснеет, запнется, сделает что-нибудь, чтобы выразить свое сожаление о том, что позволила всему зайти так далеко на глазах у других. Она никогда не делала ничего подобного тому, что мы только что сделали; заниматься сексом перед аудиторией — это чертовски большое дело для такой защищенной принцессы, как Персефона. Я начинаю устно вмешиваться, чтобы спасти ее.
Она снова удивляет меня. Ее голос становится приторно-сладким и пропитанным ядом.
— Забавно, но многие люди в верхнем городе выводят меня из себя.
Его улыбка не дрогнула, хотя голубые глаза были холодными.
— Зевс в ярости, и в интересах всех, чтобы он был счастлив.
— Я не заинтересован в том, чтобы Зевс был счастлив. — Она одаривает меня своей солнечной
улыбкой. — Будь добр, передай Афродите мои наилучшие пожелания. Она так долго управляла Зевсом. Я уверена, что она более чем способна управлять им немного дольше.
Это убивает улыбку Эроса. Он смотрит на нее сверху вниз, как будто никогда раньше ее не видел. Я могу понять это чувство. Он тихо насвистывает.
— Похоже, кто-то недооценил идеальную дочь Деметры.
Голос Персефоны становится жестким.
— Будь уверен, и скажите им это тоже, когда будете представлять свой отчет за сегодняшний
вечер.
Эрос поднимает руки, его легкая улыбка возвращается. Это маска, но далеко не такая хорошая, как у Персефоны.
— Сегодня вечером я здесь просто для того, чтобы повеселиться.
Сегодня вечером. Это самое слабое утешение. Я выдерживаю его пристальный взгляд.
— Тогда развлекайся… этим вечером. Но помни, чьим гостеприимством ты сейчас пользуешься.
Он приподнимает воображаемую шляпу передо мной и уходит. Пара на диване по другую сторону помоста машет ему, и он присоединяется к ним. Через несколько секунд они раздевают его, чтобы принять участие в веселье. Я смотрю вниз и вижу, что Персефона наблюдает за мной, нахмурившись. Она покусывает нижнюю губу. — Ты знаешь, что он здесь как шпион.
— Лучше, чем его присутствие здесь, чтобы разыграть месть Афродиты. — Что-то, что он, по
слухам, делает регулярно.
Она оглядывает комнату, и я практически вижу, как у нее кружится голова, когда она наконец-то может разглядеть лица толпы.
— Здесь гораздо больше людей из верхнего города, чем я ожидала. Люди, которые посещают те
же вечеринки, что и я.
— Да. — Я наматываю прядь ее светлых волос на пальцы, ожидая, пока она справится с тем, что
пережевывает.