Неоновые Боги
Шрифт:
Она медленно кивает.
— Вот почему я это сделала. — Она начинает говорить что-то еще, но душ отключается. Мы оба
смотрим на ванную. Эвридика нуждается в ней сегодня больше, чем я.
Я сжимаю ее в последний раз и заставляю себя отпустить ее.
— Здесь ты будешь в безопасности.
Неважно, что еще изменилось, этот факт не изменился.
— Аид… — Ее нижняя губа немного дрожит, прежде чем она, кажется, делает усилие, чтобы ее
сжать. — Он собирается использовать это, чтобы заставить меня вернуться и поставить
Я не могу лгать ей, даже если сейчас утешительная ложь может показаться приятной. — Он собирается попытаться. — Я поворачиваюсь к двери. — Я не позволю ему забрать тебя, Персефона. Даже если мне придется убить его самому.
Она вздрагивает.
— Я знаю. — Эти слова не являются счастливыми. Во всяком случае, они звучат грустно. Как
будто она прощается.
Это труднее, чем я ожидал, оставить ее. Я не могу избавиться от ощущения, что ее там не будет, когда я вернусь. Но независимо от того, что еще является правдой, Зевс не рискнет упустить свое преимущество, нанеся удар сегодня вечером. Ему нужно, чтобы остальные Тринадцать были с ним, когда он придет за мной, а на это потребуется время.
Я надеюсь.
Я нахожу Харона, стоящего у моего кабинета. Он смотрит на дверь, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он все еще злится из-за того, как все произошло сегодня вечером. Он встряхивается, когда видит меня.
— Андреас ждет.
— Тогда давай не будем заставлять его больше ждать.
Старик уже качает головой, когда мы входим в комнату, и я закрываю дверь.
— Я знал, что до этого дойдет. Он раздавит тебя точно так же, как раздавил твоего отца. — Его
слова слегка заплетаются, и стакан с янтарной жидкостью в его руке является очевидным виновником.
Я бросаю взгляд на Харона, но он пожимает плечами. Тут нечего сказать. Даже в своем преклонном возрасте Андреас делает все, что хочет. Мне нужно, чтобы мои люди были сосредоточены, но сначала я должен разобраться с этим. В конце концов, я в долгу перед ним. Я обязан ему всем, черт возьми.
— Я не мой отец. — Было время, когда эта правда казалась мне зудом, который я никогда не мог
полностью почесать. Андреас любил моего отца, был предан ему до мозга костей. Картина, которую он рисует об этом человеке, больше, чем жизнь, странное ожидание, которое тяжело давило на меня, когда я рос. Как я мог сравниться с этим?
Но в этом-то и весь фокус. Мне не нужно соревноваться с призраком человека, который был моим отцом. Он ушел. На данный момент его нет уже более тридцати лет. Я сам по себе, и Андреасу давно пора это признать.
Я опускаюсь в кресло напротив него. — Я не мой отец, — медленно повторяю я. — Он доверял правилам и законам, и из-за этого его убили. Он никогда не видел приближения Зевса. — Единственная истина, с которой я никогда не смирюсь. Если он был так хорош, как говорит Андреас, почему он не увидел змею, которой является Зевс? Почему он не защитил нас?
Я отбрасываю эти мысли прочь. Без сомнения,
— Что ты можешь сделать? — Андреас звучит как призрак самого себя, его некогда громкий голос
слабый и надтреснутый. — Что ты можешь сделать против царя богов?
Я медленно поднимаюсь на ноги.
— Он не единственный король на Олимпе. — Я указываю подбородком на Харона. — Отведи его в
его комнату и попроси кого-нибудь побыть с ним. Потом нам нужно поговорить.
Мы поднимаем Андреаса на ноги, и я обнимаю его за плечи.
— Отдохни немного, старина. Нам нужно выиграть войну.
Андреас изучает мое лицо.
— Аид? — Ухмылка расплывается на его грубом лице. — Аид, мой старый друг. Я скучал по тебе.
Не я. Мой отец. Моя грудь опускается, но я в последний раз сжимаю его плечи и позволяю Харону вывести своего дядю из комнаты. Я подхожу к своему столу и беру бутылку виски, оставленную Андреасом, но ставлю ее на место, не открывая. Неважно, насколько привлекательна мысль о том, чтобы сгладить мои грубые углы, сегодня вечером мне нужно быть резким. Дольше, чем сегодня вечером — до конца этого.
Дверь позади меня открывается со слабым скрипом, отчего волоски у меня на затылке встают дыбом. Каждый мой инстинкт кричит об опасности, но вместо того, чтобы развернуться и бросить бутылку виски, я медленно поворачиваюсь, уже подозревая, кого найду. Только один человек способен проскользнуть мимо моей охраны. Честно говоря, я удивлен, что на этот раз она действительно воспользовалась дверью, а не появилась в моем офисном кресле, как по волшебству.
— Когда-нибудь тебе придется рассказать мне, как ты обходишь мою охрану, даже когда она на
самом высоком уровне.
— Когда-нибудь, может быть, я подумаю об этом. — На лице Гермес нет ее характерной улыбки.
Она одета в пару черных облегающих брюк и длинную фиолетовую рубашку, которая выглядит как нечто среднее между мужской одеждой и платьем. Очевидно, чтобы лучше вписаться в тень.
Я обхожу вокруг, чтобы прислониться к своему столу.
— Официальное дело, я так понимаю.
— Да. — Что-то похожее на сожаление мелькает в ее чертах. — Ты оступился, Аид. Тебе не
следовало давать ему шанс. Это связало нам всем руки, даже тем из нас, кто считает тебя другом.
По какой-то причине это то, что меня заводит. Друзья. Я едва мог признать тот факт, что она и Дионис могли быть друзьями, а теперь они ушли. Несмотря на мою решимость сохранить контроль, боль оживает.
— Не такие уж хорошие друзья, если мы окажемся на противоположной стороне войны.
Она прищуривает глаза.
— Ты не знаешь, каково это в верхнем городе. Это совсем другой мир, чем здесь, внизу. Ты